Она была здесь впервые. Большущий зал, заставленный гудящими шкафами. Редкие, похожие на бледные тени, люди в белых халатах, неистребимый запах  горелой пыли и километры кабеля на полу.  Только успевай соображать, куда ступить, чтоб не споткнуться.
     Мать как всегда куда-то торопилась - чуть не вывихнула ногу, выпутывая  модельный каблук из сплетения хищных лиан, но только крепче стиснула ее  ладошку и потащила дальше по коридору гудящих от нерастраченной мощи шкафов.  Даже попавшийся под горячую руку Бледный Тень не стал Внезапным Козлом Отпущения, а был хмуро спрошен о расположении "Отдела" и отпущен с богом.
  
    Молли была удивлена.
  
     Раньше, какой-нибудь таксист с ухватками уличного дельца и сломанным носом сезонного боксера, только хлопал глазами, бормоча на вдохе невнятные извинения - раздражение матери, с утра где-то  прятавшееся под маской безразличия, сплавляясь с постоянным  адреналиновым возбуждением от бесчисленных чашек кофе и дорогих сигарет, словно только искало подходящий громоотвод, бия-таки в несчастного
    с внезапностью и мощью молнии. Или все же истерики? Молли понятия не имела о "теории катастроф", "локальных максимумах" и "точках бифуркации", но больше удивлялась не крику и внезапным слезам, а именно тишине.
    "Тихий Океан", вот чем была ее мать, если принимать во внимание обычные для данной акватории противоречивость прогнозов погоды. А порой -  внезапно тихий.
    И это не радовало. Пугало. Девочка любила и жалела это телесно хрупкое, но разрушительное погодное явление своей жизни, вспоминая, как когда-то умела улыбаться молодая еще женщина, не сломленная бытом и карьерой, но  не слишком удачливая в замужестве.
   
     - Подожди здесь, ладно? - сказала мать, исчезая за безликой номерной дверью. Молли, привыкшая к безапелляционности и послушанию, не знала, что и подумать... Она не понимала, а потому боялась. Суть перемен, проникавших в ее жизнь через мать оставалась непостижимой, но тем отчетливее чувствовалось ускоряющееся движение. В учащенном стуке сердца, отдающемся в висках, под звон посуды на кухне... В полночном гудении телевизора и звуке шагов в  гостиной.
    Мать снова не спала всю ночь. Хуже того - она опять плакала. Разве что, за стеклами солнечных очков и обновленной с помощью косметики маской равнодушия не видно. Впрочем, плакала мать не часто - последний раз, когда после безумных взаимных обвинений отец ушел. А на следующее утро Молли чуть не умерла от страха, обнаружив мать безжизненно лежащей в кресле перед погасшим телеком.
   
    - Ты что... Что случилось, детка? - испуганно спросила маленькая женщина в кресле надтреснутым, хриплым голосом. Веки припухли, черты лица заострились,  у виска бьется нервная жилка... И тогда Молли разревелась сама, в голос, упав  ей на колени, уткнулась в плечо, шумно всхлипывая. И мать гладила ее волосы,  неумелой, отвыкшей, узкой своей, хрупкой, как фарфор, ладонью с нервными  пальцами. На журнальном столике тускло блестела склянка со снотворным.
   
    Мать все не появлялась из-за странной двери. Гул шкафов озадачивал и оглушал - словно деловитое гудение мириадов насекомых, бесконечное шевеление, непонятная чуждая жизнь отлаженных до автоматизма рефлексов обитателей разума-улья. Сновали туда-сюда по своим делам молодые серьезные парни в синих комбинезонах, с арсеналом блестящих инструментов и катушками проводов в оплетке и без.
       Один раз она даже видела мышь - не испугалась, просто изумилась хозяйским  повадкам зверька. Он только глянул на нее глазом-бусиной, блестящим, как  мигающие на шкафах линейки цветных индикаторов, чихнул, втянув подвижным носом воздух и юркнул под радиатор ближайшего шкафа. Мимо прогрохотала тележка, с  какими-то ящиками, влекомая тенями в халатах.
   
     Никому здесь не было до нее дела. Молли надоело стоять, переминаясь  с ноги на ногу - она подумала, что не будет большой беды, если прогуляться вдоль гудящей стены, не выпуская из виду дверь. И пошла, едва касаясь  кончиками пальцев бегущих по стене пучков толстого кабеля. Дойдя до угла  развернулась на каблуках, чтоб идти обратно, но увидела нечто совершенно  замечательное. Металлическая тумба рядом с дисплейной консолью выделялась  яркой полосатой раскраской с какими-то предостерегающими надписями и рядами  кнопок. И на самой большой из них сидел, умываясь, серый мышь. Тот самый, или какой-то еще - Молли вовсе не была уверена, что способна отличить одну мышь от другой. Но, что ей до других - конечно же это тот самый! И ни сколечки он ее не боится - вон как сверкает глазом, словно подмигивая. "Эй, здравствуйте, маленькая мисс... Какая приятная во всех отношениях  неожиданность... Позвольте представиться - мистер Мышь собственной персоной..."
     Мышонок закончил умываться и действительно уставился на нее бусинками глаз. Затем посмотрел вниз, нагнув ушастую голову, словно раскланиваясь.  Молли это позабавило. Мышонок отпрянул, услышав смех, но не сбежал.
    - Какой вы смелый, мистер Мышь... - В самом деле, не стоит бояться маленькой всеми покинутой девочки. Молли вдруг захотелось его погладить. Нежное тельце, покрытое серой шубкой. Удивительное существо - такое забавное... Меньше котенка, у которого хотя бы когти есть... Беззащитный храбрец из кабельных джунглей. Она протянула руку. Мышь припал к выпуклой  красной кнопке, похожей на шляпку гриба, в странном оцепенении... Вот-вот  убежит... А может, он испугался до смерти, бедненький...
    - Не бойся, - прошептала Молли. От красной, словно раскаленной, кнопки или от  перепуганного мыша исходило лихорадочное тепло. - Не бойся, маленький...
    "Эй, не стоит этого делать!" - услышала она, но не успела удивиться. То ли мышь, действительно насмерть перепуганный, очнулся от ступора и рванул из всех сухожилий прочь, то ли девочка сама, боясь, что зверушка сбежит, попыталась накрыть его ладонью... Кнопка металлически клацнула. На какое-то мгновение воцарилась тишина. Оглушительная, до звона в ушах - та самая: полное отсутствие звуков. Молли сначала не поняла, что не слышит больше гула бесчисленных шкафов. Где-то далеко в гулких коридорах тоскливо взвыла сирена, на тумбе мигнул и погас глазок индикатора над надписью "Резервный генератор включен". Гул возобновился, в коридорах послышались шаги и голоса спешащих людей, и где-то среди них Молли различила испуганный голос матери.
   
    - Господи, Молли, где ты была? - Мать, похоже, совсем не интересовало, где была ее дочь. Гораздо больше - чтоб с нею ничего не случилось.  Нервные пальцы, убирающие пряди волос с ее лба словно проверяли - цела ли?  Слава богу... Жива-невредима.
   - Побудь с папой до вечера, ладно?  Маме надо... по делам.
   
    - Привет, малыш, - сказал отец и подмигнул.
   
    Потом он вел ее за руку, мимо шкафов с рядами радиаторов и контрольных панелей, мимо массивов ленточных накопителей, мимо техников и бледных теней, копошащихся за консолью у полосатой тумбы...
   
    - Хочешь газировки? - Спросил отец, уже в кабинете. - Ну что еще случилось?
   
    Молли не ответила, шмыгнув носом. А по щекам, оставляя блестящие дорожки, беззвучно и неостановимо катились слезы. В ее ушах стоял клацающий звук красной кнопки и радостный голос молодого техника, вытаскивающего из-за тумбы пружинную мышеловку: "Попался!"