Double-Dealer : Lawful Evil
"У государства не бывает благих намерений и опрадывающих жертвы целей" Постулат о пропаганде Дорога. Выражение весьма условное, если считать дорогой некое направление, по которому движется небольшая стрелка на выжженной пустыне той части континента, которая когда-то называлось Северной Калифорнией. Когда-то всё имело своё название, смысл, вид... Но это было давно, до Войны. В тех небольших очагах цивилизации, которые до меня посещал еще мой прапрадед, её обычно называли Третьей Мировой, но здесь все говорили просто - Война. И главное, все понимали. Странная вещь - человеческая натура, по её понятиям войной считать нужно именно тот необъяснимый ужас, ядерными грибами расцветающий по земному шару, но уже оставшийся в прошлом, а не все те бесконечные стычки и сражения, в которых проходит её (натуры) сегодняшний день. Но стрелка продолжает двигаться в направлении, заданном в моём ПИП-бое (когда-то их называли органайзерами). Одна из усмешек цивилизации - автомобиль, гордость человеческой мысли и последнее средство роскоши в мире после Войны, в пик расцвета этой цивилизации работал либо на бензине либо на дизельном топливе и управлялся вручную, где весь тот путь, который ему предстояло проделать, водитель держал в голове, полагаясь на ненадёжные нервные клетки; и этот же самый автомобиль наконец стал управляться благодаря заложенной автокарте и запитываться не от дорогого топлива, а от компактных синтезированных ядерных ячеек, но уже в том мире, где цивилизацией, создавшей как сам автомобиль, так и систему автокарты и ПИП-бой, давно уж и не пахнет. Если кто-то ещё не понял, то стрелка, двигающаяся в заданном направлении - это автомобиль. Мой автомобиль. "Хайвеймэн" ("Бандит с большой дороги") от когда-то существовавшего и, как рассказывают, могучего концерна "Крайслис Моторс". Напоминает немного переделанный "Шевроле", но только внешне - у той марки никогда не было ни системы топливной регулировки, ни универсальных шин "Road Runner NS 175", ни автокурсора и уж, конечно, "Шевроле" никогда не питался от батареек. Это моя машина. Конечно не так роскошна как "Корвега" - разработка той же фирмы - но тоже ничего, в мире, где средством передвижения считаются исключительно ноги или брамин, моя машина роскошна так же, как линейный корабль "Королевский властелин" флота Её Величества Британской Королевы. Вы спросите, откуда я это знаю? Среди того немного количества книг, которые сохранились в этом выжженом мире, одну я прочёл от корки до корки и даже обернул в новый переплёт. Я никогда с ней не расставался - она и сейчас со мной. Да, вы правильно поняли - это учебник истории. То немногое, благодаря чему люди еще помнят, что кроме этого континента, который когда-то назывался Северной Америкой, существуют и другие континенты и страны. Или существовали - кто даст ответ вопиющему в пустыне? Машина движется со средней скоростью. За рулём сидит человек. Я. Обычно поездка сопровождается каким-то необъяснимым подъёмом и весельем. Весело бывает по разным причинам. Бывает весело от уже завершённого дела, особенно если оно было хорошо оплачено, от приобретённого полезного опыта, да и просто от того, что мы всё ещё живы и вместе - я и мои друзья. На переднем сидении всегда сидит Кэссиди. А сзади разместились Вик, Маркус, на коленях у которого примостился Ленни, и Сулик, вечно беседующий со своей костью. Обычно в дороге кто-то (обычно Маркус) травит анекдоты, кто-то затянет песню, порой даже пиво пьётся, в весёлой-то компании, но в этот раз все ехали молча. Тягостно было всем. Я просто вёл машину, автоматически отмечая верный путь, конец которого лежал в столице Новой Калифорнийской Республики, а начало упиралось в Город-у-Бункера, что недалеко от Гекко. Возможно здесь следует сделать пояснение. Довольно давно, в двадцать первом веке, когда очевидность возможной глобальной войны была ясна не только простому человеку, но и многим из правительства США, на территории Северной Америки спешно выстраивались подземные инфраструктуры - Бункера, в которых предполагалось прятать население на случай ядерной войны. Бункера по названию и убежища по сути, являлись трудноуничтожимыми объектами, для пущей безопасности ориентированные на полное самообеспечение и построенные в расчёте на защиту имеющихся военных структур с использованием средств маскировки под окружающий антураж. Некоторые были воздвигнуты под землей в городах (как, например в Лос-Анджелесе и Бейкерфилде), некоторые в естественных скальных породах (как тот, священный тринадцатый, в котором родился мой предок и из которого он когда-то был изгнан), некоторые... Достаточно. Хотя бы потому, что сам я точно могу говорить лишь за то, что видел собственными глазами. Когда началась Война с её бесконечными ковровыми бомбардировками всех мастей и калибров, часть населения смогла укрыться в них, но только часть. Бюрократия, еще одна усмешка цивилизации, расселяла представителей неторопливо и обстоятельно, в зависимости от социального статуса и внесённых денег до тех пор, пока в здание Федеральной Комиссии не угодила урановая бомба. Тогда уже было всё равно. Бункера закрылись и большинство народа на поверхности либо погибло, либо неотвратимо мутировало. Те же, кто был в бункерах, спокойно пережидали Войну, благо в убежищах применяли безотходную технологию и кроме того они были оснащены пищевыми синтезаторами и технологическими разработками с большим сроком действия и запасами резервных материалов. Поэтому-то причин для беспокойства у обитателей Бункеров особо не было. Им оставалось только одно - ждать. Когда кончится война. Город-у-Бункера возник как раз у такого вот Убежища, в его архивах оно значилось как "Федеральный Бункер №8". Оно открылось спустя пять лет после окончания "активных боевых действий" на поверхности. Выходцы из бункера предпочли не отдаляться далеко от того, что стало им домом на долгие годы и обустроили посёлок, вскоре разросшийся до небольшого города. В его конгломерат входили не только жители Бункера, но и жившие на поверхности. Трудно сказать, когда и как произошло разделение. Но факт остаётся фактом - жители Бункера предпочли обособиться - выкинув за пределы городских стен тех, кто не жил или не был рожден в Бункере. Огороженную ими же часть города стали называть Внутренним Городом, всё то что находилось за его стенами - Предместьем. Жители Бункера признавали Предместье, как необходимое зло, наверное, именно поэтому те, кто имел несчастье жить там до сих пор не были превращены в рабов или, как их называют в самом Городе "служащих". Что касается мутантов - то их во Внутреннем городе никто не считал за людей, вход им туда был заказан, а в Предместье их особо и не видели. Живущие же в Предместье, хоть и понимая, что их выживают, тем не менее оставались там, ведь это место для многих из них было отдушиной среди той невыносимой жизни, что дала людям постъядерная земля. Перед глазами вновь всплыли образы самодовольных лиц граждан Города-у -Бункера. Чванливые надутые гуси! Потомки тех бюрократов, которые попрятались по Убежищам, спасаясь от ими же вызванной и спровоцированной войны, живших в довольстве и относительной безопасности, в то время как на поверхность ИХ страны сыпались бомбы и Их же народ вымирал миллионами. Не признающие никого кроме себя людьми, прикрывающие рабство канцелярским словечком, считающие себя пупом вселенной, а всех окружающих - отбросами. Я помню их презрительную речь, прикрытую вымороченными идеями о чистоте расы. Из старых книг, я знал, что задолго до Войны, если я правильно помню, в тридцатых-сороковых годах двадцатого века, на другом континенте была страна с таким мировоззрением - кажется, она называлась Германия. Её лидер стремился к мировому господству, в котором его народ был бы господином, а все прочие нации - неисчислимым потоком рабов. Я не помню всего, но одно запомнил точно - страны, которые он так трактовал и пытался захватить, в итоге уничтожили и его государство и его самого, растоптали физически и морально, уничтожили инфраструктуру, одним словом страна перестала существовать в том виде, в каком она была. Чем-то та Германия напоминала теперешний Город-у -Бункера. Вы спросите к чему это я? Позвольте сделать небольшое лирическое отступление, тем более что мне всё равно нужно свериться с автокартой. Да, после Войны многое было разрушено, но, всё-таки, кое-что уцелело. Пропадали старые очаги цивилизации, на их месте возникали новые. В Северной Калифорнии и той части Невады, которая уцелела после уничтожения огромного военного комплекса на территории этого штата, таковыми были уже знакомые вам Город-у-Бункера и Новая Калифорнийская Республика, точнее её столица Теневые Пески, а также город под названием Нью-Рено - мне он всегда представлялся Лас-Вегасом пост -ядерного Апокалипсиса -, возникший на развалинах когда-то известного городка контрабандистов Рино. Все эти три города вели между собой непрерывную борьбу за преобладание в этой части континента. Со стороны это может казаться смешным - кому нужно владеть пустыней, излучающей радиацию в таких дозах, что местами она способна убить даже слона из вольфрама, но поверьте мне, человекуб побывавшему как дипломатом, так и убийцей, что даже здесь находится то, ради чего люди готовы отдать очень многое. Один из таких немногих лакомых кусочков - Реддинг, небольшой городок шахтёров, стоявший здесь с незапамятных времен и чудом уцелевший во время Войны. Грязный городок никогда ничего из себя не представлял, за небольшим исключением - в нём добывали золото. Притом что шахт в нём было три, но работали лишь две из них, одна из которых принадлежала Республике, а другая - кому-то в Нью-Рено. Город-у-Бункера не имел там своей шахты, зато там работал его врачебный комплекс. Нью-Рено держал своих рабочих в Реддинге на прочной цепи, которой вскоре намеревался сковать и прочую часть Реддинга - имя этой цепи было Джэт, наркотик, вызывающий мгновенное привыкание и не имеющий (на тот момент) противоядия. У Республики тоже был свой человек в Реддинге помимо своих шахтёров - местный шериф, выходец из Калифорнийских Рейнджеров, штаб-квартира которых находилась в столице Республики. Думаю не нужно объяснять, что все эти три сообщества уживались между собой как пауки в банке. Я был во всех этих городах в разное время и по разным делам, тогда я страшно торопился, спасая от неминуемой голодной смерти свою деревню, что неподалёку от Клэмата (когда-то, до Войны, он назывался Кламат -Фолс - Война отрезала вторую часть вместе с памятью тех, кто выжил). Но ни один из них не отпечатался так ярко как Город-у-Бункера. Я помню его неестественное разделение на две половины, фактически кастовое отношение горожан по отношению друг к другу. Помню моё впечатление, которе я описал единственными словами, крутившимися у меня в тот момент в голове "Искусственная смесь". Помню так же всё то,что я сделал для этого города и чем он мне отплатил. Помню как незначительные детали, так и тех его граждан, чьи образы наиболе отчётливо врезались в мою память. Акула, начальник городской стражи, человек, поставленный следить за порядком, образец неподкупности и охранника правопорядка - насколько же циничен и жесток был этот человек за пределами Внутреннего Города! Именно он, разгромив бар Кэсседи, пригрозил тому, что он окажется "служащим", если вздумает жаловаться. Он же отдал в местный центр рабов Джошуа - одного из тех немногих, пытавшихся вразумить его. Наивные! Они не знали, что метают копья в камень. Именно он должен был разобраться с выродками, которые нападали на караваны из ЕГО города и насиловали и убивали ЕГО сограждан. А он просто трусливо отсиживался за стенами под напряжением в 3 тысячи вольт, мотивируя это чрезмерной ценностью его личности. Молодец среди овец.... Глава Центра Содержания "служащих", кажется его звали Баркус, точно не помню, а вот лицо и руки запомнил отчётливо: рот с большими губами, уголками подходящий к ушам, узкие , вечно бегающие глазки, тонкие пальцы рук, находящиеся постоянно в движении. Жадный к добыче, скупой в бою. Обмануть его не удалось, но видели бы вы его рожу, когда я предложил наличные в качестве выкупа за Джошуа - клянусь Храмом Испытаний, он был похож на четырёхлапую курицу, когда она, вылупив глаза, со сладострастным кудахтанием бросается на корм. Уоллас - образчик бюрократа, которые, наверное, в изобилии водились до Войны. Долго не давал мне пропуска, мотивируя это отсутствием у меня резких причин. Хотел взять меня на измор, но в конце концов мне удалось выбить из него Дневной Пропуск - тогда я ещё не был Гражданином. И Скив, его помошник, торгующий документами о Гражданстве направо и налево (документами фальшивыми, разумеется, за которые городские сразу же сделают из "счастливчика" раба. У меня чесались руки сдать его, но этого я делать не стал - отправив парня в Центр Содержания, я не решил бы проблемы с рабством. Линнетт... Даже сейчас кулаки непроизвольно сжались - перед глазами встало лицо Первой Гражданки, разглагольствующей о чистоте вышедших из Бункера и об "ужасных нечеловеках" - упырях в Гекко, городке по соседству, который возник вокруг пятого реактора, принадлежавшего когда-то компании "Масла Посейдона" (Poseidon Oil). Господи, да эти "нечеловеки" в сто раз человечнее любого жителя её города - когда Гарольд, Ленни и Фестус просили меня помочь им с реактором, каждый из них беспокоился не о своей безопасности, а о том, чтобы беда не накрыла соседей. В голове до сих пор сидит фраза, сказанная суховатым, с небольшой долей иронии, голосом Гарольда, прозвучавшая в ответ на мой вопрос, почему они не устроят переговоры с правительством Города -у-Бункера по поводу необходимых технологий, взамен которых реактор вдоволь бы снабжал Город-у-Бункера энергией: "Проблема, малыш, состоит в том, что они убивают всех наших посланников, а это чертовски тормозит процесс переговоров, не находишь?". Всё верно... Особенно запомнился эпизод, когда Фестус полез в радиоактивный участок реактора, чтобы собственноручно установить недостающую деталь (с роботом, выполнявшим все функции на опасном участке, возникли непредвиденные проблемы - он функционировал, но наотрез отказывался выполнять программу до конца даже после диагностики, и тогда Фестус плюнул и решил взять груз решения задачи на себя), даже учитывая тот факт, что радиация упырям не так страшна, как людям, не каждый их них смог бы проделать это. А Ленни - замечательный врач, молчаливый и опытный, бывший человек, изуродованный этим отравленным миром, нашедший свой смысл жизни в том, чтобы помогать другим, лечить, вправлять невправляемое, практически возвращать жизнь с того света. За всё то время, что он путешествовал со мной, я ни разу не слышал от него ни слова жалобы, хотя ему приходилось ничуть не легче чем всем остальным членам моей бригады. Единственное чего он иногда просил (не требовал, а именно просил) так это немного тишины, он даже стрелял только из ручного автомата, просто не мог слышать страшный шум, который производили другие орудия убийства, придуманные человеком, чтобы истреблять себе подобных и не только. Многие из тех, кто знал и людей и упырей, утверждают, что последние порой гораздо человечнее чем сами люди. Я почти с ними согласен, почти... ...Когда реактор был оптимизирован (это уже сделал я - работа была несложной) и опасность взрыва и заражения окружающего мира миновала, я вернулся к МакКлюру - кажется, единственному человеку в правлении Города-у-Бункера, которому я мог доверять. Он сделал многое как для города, так и для всего окружающего мира: узнав от меня о проблеме с Джетом в Реддинге, дал задание Трою разработать противоядие (конечно, это он сделал не ради благостных намерений, а чтобы иметь возможность увеличить своё влияние на город, но так ли порой важны мотивы, если благодаря им добрые дела иногда всё-таки совершаются), которое, кстати, продал тоже я; именно МакКлюр, ознакомившись с расчётами упырей, убедил меня в необходимости починки пятого реактора в Гекко и он же выписал мне необходимое со склада. Когда я вернулся, именно он наградил меня Гражданством. Линнетт была взбешена, когда я поведал ей о том что реактор был починен. Она орала так, что наверняка было слышно по всей мэрии. Она рассчитывала, что взорвав реактор, у неё будет предлог для населения, чтобы начать тотальную войну и перебить упырей (иногда я думаю, чего больше у власть предержащих - амбиций или глупости?). Кричала, что найдёт и разберётся с предателями в правлении самолично, что рано или поздно умертвит всех "нелюдей" и,уже успокоившись, сквозь зубы произнесла, что разберётся с моим Гражданством и что я недостоин его носить. Гораздо позднее, когда я, наконец, покончил с рейдерами и принёс ей эту благую весть, заодно сообщив, что их финансировал и подкармливал Бишоп из Нью-Рено, к которому имеет не последнее касательство, живущий,кстати в ЕЁ городе, она оттаяла, назвала меня "Щитом надежды", даже думала поцеловать. Однако вспомнила, что любит другого. О, видели бы вы её когда она думает о Роджере Вестине! Честное слово, даже такая стерва, как Линнетт имеет в жизни что-то, что даёт ей сладкие мечты. О Вестине могу сказать немногое - это сенатор из конгресса Новой Калифорнийской Республики. На моей памяти он вечно старался отложить вопрос об отношениях с Городом-у-Бункера, чтобы дать возможность Линнетт действовать на пол-шага впереди НКР. Когда я говорил с ним (он перевербовал меня, чтобы я не выполнял заказ Бишопа из Нью-Рено на его, Вестина, устранение. Он заплатил мне, за убийство Бишопа, который был связан с Танди - Президентом Республики. Но это я узнал уже после...), в его речи несколько раз проскальзовала нотка сожаления о том, что концепция Города-у-Бункера не был взят за основу в НКР, как административная единица. Сначал я думал, что он восхищается этим "городом узкозадых", как его не раз называл Кэссиди, но вскоре понял, что причина кроется не в городе, а в его Первой Гражданке. Послушать его, так на свете нет места лучше чем Город-у-Бункера. Он говорил, как счастлив бы он был служить под её началом. Что касается Линнетт, то, как мне кажется, она была бы не прочь связать себя узами брака с Вестином, но пока он был нужен ей там, в НКР. Поэтому она и ждала того времени, когда обстоятельства позволят им с Вестином соединиться (насколько я могу судить, это должно было бы произойти, если бы Реддинг перешёл в её управление и стал саттелитом Города). В любом случае, она была в очень хорошем настроении. Тогда-то я и решил воспользовать удобным моментом и заговорил о рабстве в её городе. Она заявила, что никакого рабства в городе нет. Я возразил, что называть ЭТО можно разными именами, но суть от этого не меняется. Она помрачнела и спросил, на что именно я намекаю. Я постарался убедить её в том, что поощряя рабство она только настраивает против себя людей, живущих в соседстве с городом, которые однажды просто взбесятся от бесцеремонного обращения с их близкими и сметут её город с лица земли, заставив всех обитателей её города, как правых, так и виноватых почувствовать всю прелесть жизни "служащего" на своей шкуре. Приводил пример Нью-Рено, Реддинга, Перекопанных Холмов, Теневых Песков, у которых хватило ума и терпения обойтись без рабства и научиться сосуществовать с другими формами жизни. Взывал к её разуму, надеясь, что прагматика возбмёт верх над эмоциями. Приводил в пример Нору (не имя, а название городка - мерзкой дыры, которую я в своё время вычистил) и то, как там относились к Метцгеру, равно как и то, что с ним в конце-концов приключилось не без моей помощи. Я уверял, доказывал, убеждал... Глупец! Как поздно я понял, что пытался оживить мертвеца. Она не орала, как в прошлый раз, но по её голосу, полному металла, было ясно, что если ранее она меня недолюбливала, то теперь она меня ненавидит. Она ясно дала понять, что всё останется так, как есть, что мне следует думать не о всеобщем благе, а о том, чтобы меня еше терпели в городе и заметила, что только мои заслуги перед Городом останавливают её от того, чтобы лишить меня гражданства. "Тебя не тронут, я ручаюсь, но за твоих спутников я не поручусь...". Покидая Город-у-Бункера, я чувствовал себя предателем перед всеми, кто мне доверился и кому я не смог помочь до конца. Я мог только молиться и в крайнем случае помочь силой упырям, если дубинноголовым жителям Города-у-Бункера вздумается устроить на них охоту. Об их участи было страшно думать: в лучшем случае - раб с функциями "служащего", а в худшем... Думаю, продолжать не надо. Но молиться я не мог и не хотел - Бога нет, ведь если бы он был, он бы недопустил не только возникновения этого проклятого места - тогда бы не было Войны. Я вспомнил записки моего прапрадеда об атомной боеголовке, которой поклонялись Дети Собора, считая её живым богом. Они были не так уж далеки от истины, эти будущие супермутанты. Бог с телом из металла и водородной начинкой, способный уничтожить жизнь на много лет вперёд на многие мили вокруг. "Можешь уничтожить - контролируешь". Кажется, это сказал Морфей, лидер Детей Собора, тот, кого мой прапрадед уничтожил с большим удовольствием - как того, кто ради смерти попрал жизнь. Но это было более восьмидесяти лет назад и я не знаю, стал бы мой великий предок набрасываться на граждан Города-у-Бункера, как серп жнеца на поле с рожью, чтобы остановить всё это или же он так же как и я ушёл бы, поникнув головой? Есть вопросы, на которых нельзя найти ответа, даже если бы было у кого спросить. Всю дорогу до столицы Новой Калифорнийской Республики я провёл как во сне. Тело работало автоматически, а мысли витали вдалеке. Молчали и все мои спутники. Только Маркус вначале попытался развеселить компанию, но быстро поняв, что шутки сейчас неуместны, замолчал.И уже подъезжая, я неожиданно решил для себя, что именно нужно делать. Я знал, что мой поступок в Теневых Песках не поймут и будут, вероятно, проклинать, но я не мог позволить себе расслабиться, просто потому что должен был исправить то немногое, что я ещё могу исправить - даже если от этого в который уже раз пострадает моя и так неважнецки выглядящая репутация. Припарковав машину на Базаре, я поспешил на ранчо Вестина. Он всё еще ждал от меня вестей по поводу Бишопа, боялся, что если я не решу "проблемы с Бишопом", то к нему подошлют другого убийцу. Что ж он недалёк от истины. Однако Бишоп может подождать несколько дней, сейчас меня волнует другое. Своих товарищей я оставил на Базаре у машины - я имел полное право на свою жизнь, но не на жизни этих шести человек, доверившихся мне. Будь что будет, но с Городом-у-Бункера я посчитаюсь навсегда. Попав на его ранчо и миновав охрану, я устремился в его комнату. Он был в своём особняке и как обычно сидел за своим столом и читал какие -то бумаги. На моё приветствие он что-то рассеянно пробормотал. Затем предложил подождать его несколько минут и перекурить на террасе. Он даже не поднял головы и не увидел, ЧТО его ждёт. Нет, я не стал стрелять в него - это не мой стиль, да мне и не хотелось особо сильно портить отношения с Теневыми Песками, где так любили моего предка, но очистить это место от тех, кто невольно или по собственному побуждению способствовал рабству, я был обязан. Демократ на словах, Вестин ничем не отличался от Вортиса, работорговца с Базара, которого я пристрелил 2 месяца назад. Другой человек, другие повадки, другие слова - но суть остаётся неизменна, во всяком случае для меня. Я вытащил из внутреннего отсека боевой брони связку из трёх динамитных палочек, с укреплённым на них таймером - работа Вика. Пластиковая взрывчатка - слишком дорогое удовольствие даже для Роджера Вестина, да и найти владельца будет нетрудно. Динамит - другое дело. Его можно приготовить даже в домашних условиях, не боясь, что его производителя кто-нибудь отследит. Лёгким шелчком пальцев я установил таймер на 3 минуты и отработанно лёгким движением (сказалась долгая практика в качестве лучшего карманника Норы) положил её в карман куртки, висящей на его кресле. Он так ничего и не заметил, а только кивнул, когда я сказал, что зайду позже, когда он освободится. Выйдя на террасу я перебросился парой слов с охранником и быстрым шагом пошёл к выходу с ранчо, мысленно отсчитывая секунды. Возможно я поступаю мерзко, но другого выхода я не вижу. Можно было бы попытаться решить вопрос военной силой в Городе-у-Бункера, но почти наверняка мне пришлось бы драться со всем населением, а выжил ли бы я в этой мясорубке - неизвестно. Да и если убить Линнетт, на её место придёт другой, а то, что он не будет лучше, я более чем уверен. Так придётся убивать всех, а лишать жизни еще невиновных не поднималась рука даже у меня, пропахшего окислом цинка и перебившим больше живых существ, чем любой другой из живущих на этих землях без радости. Но вот Линнетт, ту, которая стоит во главе всего этого накопления той государственной мерзости, которую Война, казалось, уничтожила, но как оказалось, не до конца, я покарать обязан. Убить её - зачем, когда можно сделать гораздо хуже? За всех рабов, за тех, кого она поставила ниже себя и за тех, кого она, пусть не своими собственными руками, но убила, она заплатит самым дорогим что у неё есть - своей любовью. Холодная постель - удел многих правителей, но без той составляющей, на которой держится любой из них, они уже неспособны на то, на что вдохновляла их эта часть их жизни. Для кого-то это деньги, для другого власть, для третьего - те, кто дорог. Мне нужно торопиться в Нью-Рено, чтобы разобраться с Бишопом. Он не простит мне громкого убийства, ведь мы обговорили с ним, что всё это будет выглядеть как несчастный случай. Значит мне придётся повесить на душу его жизнь и жизнь его людей, которые будут его защищать. Мне бы очень не хотелось убивать ни его жены ни его дочки - обе были нежны со мной и не требовали многого взамен, я буду надеяться на то, что в тот момент, когда я открою огонь их не будет поблизости. Когда я закончу с Бишопом, новость о смерти Вестина уже достигнет Города-у-Бункера и Линнетт будет поражена в самое сердце. С убийством Бишопа Нью-Рено будет ослаблен. Новая Калифорнийская Республика не упустит такого шанса и обязательно приберёт к рукам Реддинг. Линнетт без Вестина упустит удобный момент, а НКР приберёт к рукам и Реддинг, и, если я окажусь прав, Город-у-Бункера. Я не надеюсь, что граждане НКР поймут меня когда-нибудь, но Танди и Карсон не дадут удаче уйти из их рук - прагматика президентши и вице-президента НКР общеизвестна. Им надо помочь, даже если они не понимают, что им помогают. Конечно мне не поставят статуи, подобно тому памятнику моему предку, который стоит на площади Конгресса, но мне это всё равно. История и здесь сыграет свою злую шутку - мой прапрадед делал те же вещи что и я - убивал врагов, своих, живность, хитрил и обманывал ради результата и убеждал словом, там где это возможно, даже приворовывал в молодые годы - однако ему за всё это поставили памятник и сделали из него героя, меня же скорее всего сделают "персона нон грата" и будут уверять своих потомков, что меня вообще не существовало а всё "шло естественным путём по ходу жизни". Но мне всё равно. Я точно знаю свою цель, а это - всё что мне сейчас надо. Я постараюсь быть в Реддинге к тому времени, когда это произойдёт, чтобы убедиться самому в том, что мой расчёт верен и, если потребуется, подправить ход событий, но буду ли точно сказать не могу - в пути может случиться всякое. Я вышел с ранчо Вестина. Солнце неумолимо жгло, а одежда вкупе с бронёй настолько плотно ездила по телу, что я с трудом поборол желание раздеться прямо на улице догола и почесаться. Но это, наверное, выглядело бы еще большим преступлением в глазах жителей столицы Республики, чем то, что я уже сделал. Поэтому я лишь прибавил шагу, устремляя свои стопы по направлению к Базару, где возле моей машины меня ждали мои спутники. Я шёл, досчитывая последние секунды и ожидая, когда на ранчо Вестина раздастся взрыв.