Рэндел ФРЕЙКС
                               Вильям ВИШЕР

                         ТЕРМИНАТОР-2: СУДНЫЙ ДЕНЬ


Рэндел Фрейкс, Вильям Вишер. Терминатор-2: Судный День ("Терминатор" #2)
Randall Frakes. Terminator 2: Judgment Day (1991)
based on the screenplay by James Cameron & William Wisher
Пер. - Н.Иванова, В.Постников, Т.Шишова.



             ДЕНЬ СТО ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ: БУЭНАВЕНТУРА, МЕКСИКА,
                   19 ИЮЛЯ 1984 ГОДА, ЧЕТВЕРГ, 8:58 УТРА

     Сара Дженет Коннор гнала свой джип по  опаленной  солнцем  бескрайней
равнине, однообразие которой лишь изредка нарушали  ощетинившиеся  колючки
кактусов. Впереди сквозь  завесу  дождевых  облаков  выглядывали  зубчатые
вершины далеких гор, озаряемые вспышками молний. Надвигалась гроза.
     Терминатору, можно сказать, удалось ее убить. Эта мысль пришла  ей  в
голову, когда она проверяла патроны в  своем  кольте-питоне  357  калибра.
Удостоверившись, что  револьвер  заряжен,  Сара  убрала  его  в  кобуру  и
засунула ее подальше. Она уже не походила на ту наивную девятнадцатилетнюю
официанточку,  какой  была  всего  несколько  месяцев  назад.  Та  девушка
перестала существовать в день, когда были убиты два человека, которых  она
любила больше всего на свете -  отец  ребенка,  шевелившегося  у  нее  под
сердцем, и ее собственная мать. Сара так  и  не  оправилась  после  гибели
близких. Она научила себя прятать  свои  чувства  в  дальний,  заброшенный
уголок сознания. Чувства не должны отвлекать ее от главного.  Она  обязана
выжить. Сейчас для человечества нет никого важней девушки  по  имени  Сара
Коннор.
     Она поднесла к уху маленький магнитофон и включила запись,  сделанную
только что, во время  остановки  на  заправочной  станции.  "Должна  ли  я
рассказать тебе о твоем отце?" Скользнула взглядом  по  округлому  животу.
"Если ты будешь знать все, повлияет ли это на  твое  решение  послать  его
сюда, на верную смерть?" Она представила себя  в  том  невероятно  далеком
будущем, когда придется сделать выбор, и содрогнулась. "Но  если  Кайл  не
будет послан, ты не сможешь появиться на свет".
     Мысль об этом противоестественном переплетении судеб не оставляла ее.
Кайл Риз, молодой  солдат  из  будущего,  добровольно  вызвался  совершить
прыжок во времени, чтобы спасти ее от Терминатора, и он же стал  отцом  ее
еще не родившегося ребенка. Ее сына,  который  когда-нибудь  вновь  пошлет
отца в странствие во времени, и  тогда  они  снова...  И  так  без  конца.
Бесконечная  череда  событий,  повторяющихся  с  пугающей  точностью.  Она
вспомнила, что ее любимый школьный учитель естествознания, мистер Боуланд,
сравнивал Вселенную с гигантским питоном, пожирающим собственный хвост.  И
в этом заключается парадокс нашей жизни.
     Что такое слабый человек, подхваченный вихрем истории?  Марионетка  в
руках судьбы. Одно из звеньев  цепи.  А  как  же  собственная  воля?  Ведь
удавалось же ей вопреки всему добиваться своего. Или  же  наше  стремление
поступать так, а не иначе, тоже предусмотрено условиями дьявольски  хитрой
игры? На этот вопрос, наверное, можно ответить лишь прожив жизнь.
     Она еще немного послушала запись. "Я расскажу тебе об отце.  Это  мой
долг перед ним. Я хочу, чтобы ты знал: за те короткие несколько часов, что
нам выпало провести вдвоем, мы прожили целую жизнь, наполненную любовью  и
счастьем".
     Она щелкнула выключателем. Слова, затертые, пустые, ни в коей степени
не передавали всего  того,  что  жгло  ей  душу.  Тем  более,  что  особым
красноречием она никогда не отличалась.  Ей  очень  хотелось,  чтобы  сын,
которому предстояло появиться на свет, полюбил своего отца не меньше,  чем
она любила Кайла.
     Недовольная собой, Сара вынула кассету  и  сунула  ее  в  ящичек  для
перчаток. Свои записи  она  сравнивала  с  книгой.  Эту  звучащую  хронику
событий когда-нибудь "прочтет" ее  сын,  и  это  убережет  его  от  многих
опасностей. Сегодня утром Сара записала на пленку рассказ о том, что ровно
сто двадцать дней тому назад появился Терминатор, как спустя  три  дня  он
был уничтожен. Эти три дня перевернули всю ее жизнь...
     Ту Сару Коннор, которая заканчивала  школу,  мечтая  выйти  замуж  за
приличного человека и жить благополучной устроенной жизнью  в  хорошеньком
домике в тенистой зелени пригорода, стерла с лица земли разящая смерть  по
имени Терминатор. Он убил всех, кого она любила,  он  научил  ее  отчаянно
ненавидеть. Сара и не подозревала, что в  ней  таится  такой  колоссальный
запас     ненависти.     Но     она     сумела     отомстить,     сплюснув
электронно-кибернетическое устройство тисками мощного  пресса.  Вспоминать
об этом Сара не любила: ведь именно в ту минуту, когда она с силой  давила
на кнопку, приводившую в рабочее состояние пресс, умерла прежняя Сара.  Но
появилась другая, которой суждено испить чашу, полную  страданий  и  горя,
грозящих человечеству, Земля обречена. То, что было известно ей, не  знала
ни одна живая  душа.  Близился  день,  когда  электроника,  контролирующая
Систему ядерного наведения США, внезапно "взбесится" и начнет  действовать
самостоятельно. Дальнейшее  существование  человечества  лишено  смысла  -
такой вердикт вынесет Система  и  подаст  сигнал  ядерного  нападения.  Не
пройдет и нескольких секунд, как на страну обрушится удар возмездия и  всю
планету охватит губительное пламя атомного  пожара.  В  страшных  мучениях
будут умирать взрослые, старики, дети, а Система благополучно сохранится в
вооруженном военными  бункере  в  Шайеннских  горах.  Над  руинами  земной
цивилизации будет царствовать  ядерная  зима,  вся  планета  окажется  под
контролем машин, созданных Системой, задуманных как ее  глаза  и  уши,  ее
оружие.  Небесная  Сеть   будет   господствовать   в   мире,   заполненном
безостановочно плодящимися копиями ее самой, ибо она напрямую соединится с
автоматическими линиями воспроизводства роботов. О том, что ожидает  людей
в недалеком будущем, Сару предупредил Кайл, а появление  Терминатора  лишь
окончательно убедило ее в реальности угрозы.
     Она протянула руку и погладила  собаку.  Мощная  немецкая  овчарка  с
гладкой, лоснящейся шерстью застыла на сиденье,  не  сводя  настороженного
взгляда с расстилавшейся  впереди  дороги.  Собака  повернула  голову,  но
только на короткое мгновение. Попробуй чужой дотронуться до собаки  -  ему
несдобровать, если не вмешается хозяйка.  Такая  собака,  выдрессированная
исключительно как сторожевая,  стоила  недешево.  На  покупку  револьвера,
"джипа" с откидным верхом и овчарки ушла та скромная сумма,  которая  была
на банковском счету Сары, и страховка, полученная ею после смерти  матери.
Сара продвигалась все дальше на юг, исполняя  Предначертание,  она  готова
была пересечь весь континент от края до края, только бы отыскать  надежное
убежище, где можно пережить надвигающуюся катастрофу. Она вырастит  своего
сына в безопасном месте, убережет  от  роковых  случайностей,  которые  до
срока  могут   лишить   человечество   его   Спасителя.   Вся   ее   жизнь
сосредоточилась  в   нем.   В   нем   заключалась   единственная   надежда
человечества.
     Она запаслась продуктами дней на пять, залила полный бак  горючего  и
купила англо-испанский словарь. Пока у нее есть все, что нужно, ну а потом
она придумает, как прокормить себя и ребенка. Сара ничего не боялась -  за
те страшные, три дня она узнала многое о себе самой. Поняла,  что  природа
наградила ее колоссальной стойкостью и выносливостью, о чем она  раньше  и
не подозревала. Вот почему она не сломалась под  ударами  судьбы.  В  этом
раунде победа осталась за ней, хоть и оказалась нелегкой, и,  если  другие
Терминаторы будут посланы совершить то, что не сделал первый, она  выстоит
и защитит своего ребенка от электронных оборотней. Отчаянная,  болезненная
любовь, которую она питала к еще  не  родившемуся  ребенку,  обострила  ее
подозрительность. Отныне  она  никому  не  доверится.  Терминатором  может
оказаться кто угодно, ибо Небесная Сеть изобретет самые хитроумные способы
прорваться сквозь толщу времени и уничтожить Сару.
     Чувство постоянной тревоги  передалось  ей  от  Кайла  Риза,  который
явился   из   разрушенного   мира,   где   шла   изнурительная   война   с
роботами-убийцами и людьми-дегенератами, принявшими  сторону  машин.  Кайл
рассказывал, что помнит эту войну еще с пеленок. Он начал воевать в ранней
юности. Люди смогут продержаться в  будущем,  которое  он  называл  словом
"Уфен",  только  если  будут  сопротивляться.   Сара   представляла   себе
исполинские боевые машины, которые  дробили  останки  людей,  сгоревших  в
смертоносных лучах. Горстка тех, кому посчастливилось выжить, объединилась
под командованием Джона Коннора. Так появился первый отряд  сопротивления.
Шло  время,  и  люди  предпринимали  небезуспешные  попытки  отвоевать   у
электронных оккупантов свою землю. Однако после первых скромных успехов им
пришлось отступить - в  мозговом  устройстве  Системы  ядерного  наведения
созрела новая  идея:  намереваясь  раз  и  навсегда  обезопасить  себя  от
строптивых  повстанцев,  Система   создала   первое   техническое   оружие
переброски  во  времени.  Теперь  электронный  убийца,  преодолев  течение
времени, мог отправиться в прошлое, отыскать в нем  Сару  Коннор  и  одним
ударом покончить с ней и ее ребенком. Джону удалось противостоять Небесной
Сети и, овладев новым техническим оружием,  послать  вдогонку  Терминатору
своего  человека  и  защитить   Сару.   Это   задание   было   равносильно
самоубийству, но Кайл Риз добровольно вызвался выполнить его.  Совсем  еще
юный боец, не колеблясь, шагнул в зияющую пропасть  вечности,  потому  что
любил Сару.
     Она  и  не  думала,  что  способна  внушить  такое  сильное  чувство.
Обыкновенная девушка. Кареглазая, с каштановыми волосами. Симпатичная,  но
таких много. А он готов был боготворить  ее.  Быть  может,  это  трепетное
восхищение вызвала не девушка по имени Сара Коннор, а будущая  мать  Джона
Коннора, которая выносит свое дитя и сохранит  его  во  имя  человечества.
Неумолимый поток  времени  подхватил  Кайла  и  перенес  в  мир,  пьянящий
буйством жизни. В мир прекрасный, сверкающий многоцветьем красок,  еще  не
обожженный пламенем войны. Такой он  и  представлял  себе  прежнюю  жизнь,
когда  в  детстве  заслушивался   рассказами   стариков.   Кайл   опередил
Терминатора, спас Сару и полюбил ее. В искренность и силу его чувства Сара
поверила в тот единственный ослепительный  миг,  когда  они  сжимали  друг
друга в объятиях, сливших воедино их души и  тела.  Их  любовь  не  умрет,
потому что они дали жизнь Джону. Он появится на свет, возмужает и  однажды
вновь пошлет своего отца в прошлое, чтобы защитить  Сару.  Они  встретятся
еще раз, полюбят друг друга, и все вернется  на  круги  своя...  Воистину,
время - это чудовище, пожирающее собственный хвост.
     Машину занесло на повороте, и что-то выпало из-за щитка на ее колени.
Цветной  снимок,  сделанный  "поляроидом".  На   заправочной   станции   в
нескольких  милях  отсюда  ее  щелкнул  мальчишка-мексиканец  и   принялся
клянчить пять долларов. Она пожалела сорванца и дала ему четыре, а  снимок
сунула за щиток. Женщина, смотревшая на нее с фотографии, казалась  старше
Сары Коннор. На юном,  без  единой  морщинки  лице,  которое  беременность
отметила печатью умиротворенности, выделялись глаза - усталые, умудренные.
Неудивительно: у нее осталась незатянувшаяся  рана  воспоминания,  будущее
сулило новые страдания. Она знала  это,  и  мягкая  грусть,  которой  была
окрашена ее загадочная улыбка,  прибавляла  ей  годы.  В  тот  миг,  когда
мальчишка щелкнул фотоаппаратом, она думала о Кайле. Сара еще не  знала  -
придет время, и она узнает, - что именно эту фотографию показал Кайлу  сам
Джон Коннор - судьба свела их тогда в одном  окопе,  а  в  небе  над  ними
носились атакующие машины Системы. Сын подрастет, и Сара подарит ему  свой
снимок, повзрослевший Джон в  далеком  будущем  передаст  его  Кайлу.  Вот
тогда-то Кайл Риз и влюбится в эту непостижимую, таинственную улыбку  Моны
Лизы и однажды, увидев Сару, будет мучиться  вопросом:  что  скрывает  эта
печальная и мечтательная улыбка? Он так и не узнает, что девушка на снимке
тоскует по нему. Круг замкнется. Впрочем,  как  известно,  ни  начала,  ни
конца окружность не имеет. Но теперь  Сара  не  позволяла  себе  думать  о
Кайле. Ей приходилось следить за дорогой, над которой сгущались  свинцовые
тучи. Нужно где-то переждать  грозу,  устроиться  на  ночлег.  Эти  заботы
требовали ее неослабного внимания.
     Пошел дождь.  Теплые  струи  хлестали  ее  по  лицу,  глаза  начинали
слезиться. Она поспешила поднять полотняный верх "джипа",  а  когда  снова
устроилась за рулем, слезы все еще стояли у нее в глазах.  Она  машинально
смахнула их и свернула на ведущую в горы дорогу.



                      УФЕН: ЛОС-АНДЖЕЛЕС, КАЛИФОРНИЯ,
                    11 ИЮЛЯ 2029 ГОДА, СРЕДА, 9:01 УТРА

     Взошла луна, но от этого  не  стало  светлее.  Пелена  угольно-черных
радиоактивных облаков  плотно  затягивала  небо.  На  поверхности  застыла
длинная - в десятки  миль  -  вереница  ржавых  автомобилей.  Своеобразная
скульптурная группа - плод фантазии обезумевшего ваятеля -  которая  могла
бы называться "Последний затор  в  жизни  человечества".  Здания,  некогда
вздымавшиеся по бокам автострады, были разрушены  неведомой  силой,  точно
песчаные домики. И лишь заунывный вой ветра,  словно  оплакивающий  десять
миллионов  загубленных  душ,  нарушал  гробовую  тишину.  Легкая   поземка
подхватывала снег и наметала его в сугробы, ослепительно белевшие на  фоне
обугленных руин. Среди искореженных бетонных конструкций  виднелись  груды
дочерна обожженных костей, а дальше все усеяно человеческими черепами.
     Пожар, унесший все живое, расплавил  спортивные  снаряды  на  детской
площадке неподалеку.  Качели  повалило  взрывом  набок,  обрушились  балки
карусели.   Аккуратно   разграфленные   клеточки   "классиков"    навсегда
впечатались в асфальт, на котором возле обломков трехколесного  велосипеда
торчал из-под снега маленький череп его владельца.
     29  августа  1997  года  закончили  свое  земное  существование   три
миллиарда  человеческих  жизней.  Немногие  уцелевшие  назвали  этот  день
Судным. Адское пламя сменилось ядерной зимой, для тех, кто пережил и  это,
было уготовано более чудовищное испытание...
     Мощная  ступня  с  хрустом  подмяла  детский   череп.   Хромированный
эндоостов, сжимавший в металлических клешнях штурмовую винтовку, замер  на
месте, обдуваемый  порывами  ледяного  ветра.  Электронный  мозг  киборга,
лишенного кожного покрытия - оно наращивалось лишь в качестве камуфляжа  -
запечатлел картину города, лежавшего в  руинах.  Металлические  конечности
представляли  собой  ходовую  часть  усовершенствованной   боевой   машины
Терминатор серии 800, которая была сконструирована Системой специально для
выкорчевывания остатков жизни на Земле. Инфракрасные излучатели, служившие
роботу глазами, ощупывали заснеженную пустошь в поисках расселин и  канав,
где еще могли прятаться последние уцелевшие люди. Ни  малейшего  проблеска
эмоций не отражалось в глазах кибернетического устройства. Вся мощь  этого
искусственного   интеллекта,   усиленного   безграничными    возможностями
визуальных и термальных сенсоров, была нацелена на охоту  и  травлю  всего
живого. Внезапно сенсоры отреагировали на цель.
     На карте местности, покрытой сетью цифровых координат, которую  видел
перед собой киборг, показалась  движущаяся  точка.  Электронный  компьютер
молниеносно вычертил траекторию удара с несколькими вариантами поправок  в
случае изменения направления движения цели. Самая  оптимальная  траектория
мигала разноцветными  огоньками.  Робот  вскинул  оружие  -  сорокаваттный
плазменный излучатель типа "Вестингауз М-25", - и узкий, направленный  луч
спалил человека.
     Юноша, можно сказать,  ребенок,  тело  которого  было  едва  прикрыто
лохмотьями, упал. Из рассеченной пополам грудной  клетки  во  все  стороны
полетели алые брызги, кристаллами застывавшие в морозном  воздухе.  Вскоре
на том месте, где совсем недавно  был  человек,  осталась  лишь  дымящаяся
груда истерзанной плоти. Но убийца не ушел от возмездия.  Откуда-то  сзади
выскочил боец Сопротивления и дал  по  врагу  очередь  из  гранатомета,  и
ослепительный разряд оргазмической энергии буквально срезал верхнюю  часть
металлического остова. Робот по  инерции  сделал  еще  несколько  неверных
шагов и опрокинулся навзничь, подняв скрючившимися  ногами  облака  снега.
Солдат приблизился к груде дорогого металлолома и с  ненавистью  плюнул  в
нее. Затем помахал кому-то рукой. Из  тени  вышла  девочка  лет  десяти  в
изодранном  свитере  и  дрожавшая  от  холода.  Опасливо  покосившись   на
металлический скелет, она шагнула к отцу. Отец ободряюще привлек ее к себе
и сказал:
     - Я говорил тебе, еще все впереди, пока оно не кончилось.
     Она  доверчиво  кивнула.  Эта  поговорка  была  девизом  армии  Джона
Коннора, давала надежду и силы продолжать борьбу.
     Небесная  Сеть  считала  непонятное  упорство  человеческих   существ
полнейшей бессмыслицей.  Люди  сражались  даже  тогда,  когда  неспособный
ошибаться электронный разум признавал  их  положение  безнадежным.  Они  с
невероятным, отчаянным упрямством, выбирались из  щелей,  куда  их  загнал
ядерный   взрыв.   Контратаки   их   отличались    изобретательностью    и
труднопредсказуемостью. Кроме  того,  человеческие  существа  плодились  с
устрашающей скоростью, словно угроза тотального уничтожения  усиливала  их
сексуальные аппетиты. И хотя по самым скромным меркам с  момента  рождения
до того, как человек сможет Держать в руках оружие должно пройти не меньше
восьми лет, естественное  воспроизводство  людей  вскоре  могло  опередить
возможности Небесной Сети по регенерации автоматических устройств. Люди на
удивление  быстро  наловчились  отыскивать  уязвимые  места  противника  и
наносить легионам Небесной Сети ощутимые потери. Компьютер сделал прогноз:
при  данном  раскладе  пройдет  немного  времени,  и   численность   людей
превзойдет численность киборгов. С самого начала компьютеры Небесной  Сети
допустили просчет, и он теперь путал все карты. Они не приняли во внимание
стойкости духа людей, а  поэтому  электронному  мозгу  так  и  не  удалось
создать способ сломить волю человека к победе. Война, между тем,  шла  уже
тридцать первый год...
     Заслышав приближающийся  рокот  моторов,  боец  подхватил  девочку  и
скрылся в развалинах. В небе показалась эскадрилья боевых машин  "летающий
охотник-убийца". Лучи прожекторов полоснули землю. Машины шли туда, где на
фоне сумрачного горизонта мелькали вспышки далекого боя.
     В пункте между двумя высотами, которые в мирное время назывались Пико
и Робертсон, разгорелось решающее  сражение.  Армия  повстанцев,  порядком
измотанная в длительных боевых действиях,  состояла  из  молодых  людей  -
уроженцев Африки, Южной  Америки  и  нескольких  австралийцев.  В  ядерном
конфликте между  сверхдержавами,  который  уничтожил  земную  цивилизацию,
уцелели в основном жители территорий, расположенных  к  югу  от  экватора.
Объединенные в одно войско Джоном Коннором, они обосновались в разрушенных
городах, то и дело атакуемых стальным легионом Небесной Сети.
     Вспышки  лазерных  лучей  скрещивались  над  полем  боя,   отбрасывая
мертвенно-бледный свет на  колонны  машин,  которые  стягивались  к  месту
сражения. Железные полчища состояли из боевых машин  "охотник-убийца",  по
виду напоминавших  танки  на  катках,  самоходных  четырехопорных  огневых
установок "центурион", самолетов "летающий охотник-убийца" - ОУ -  и  бомб
"силверфиш", которые, реагируя  на  инфракрасное  излучение,  проникают  в
укрытия, где прячутся люди, и взрываются там. Вслед за машинами  двигались
терминаторы-гуманоиды, чем-то похожие на людей.
     Смертоносные  стрелы  лазеров  поражали  людей  и   здания   молнией,
сопровождаемой  страшным  взрывом.  На  равнину  выскочил  видавший   виды
грузовичок с самодельной бронированной обшивкой. Сидевший  в  нем  стрелок
дал  залп  из  портативной  установки  ракетой  "Стингер".  Снаряд,  точно
раскаленное лезвие ножа, пропорол небо и поразил один  из  двигателей  ОУ.
Когда расколовшаяся пополам летающая крепость с воем падала на землю, вниз
хлынул поток света. Взрывом накрыло руины и стерло с лица земли  небольшой
эскадрон "центурионов".
     Стрелок издал торжествующий крик,  но  позади  него  вдруг  задрожала
земля, и ОУ на полной скорости понесся к грузовичку. Еще секунда - и катки
танка смяли его, точно пустую жестянку из-под пива.
     А в это время среди груды  камней,  на  месте  которой  когда-то  был
торговый центр "Вестсайдский павильон", шла битва людей  с  металлическими
эндоостовами-терминаторами. Промерзшие, истекающие кровью, едва  прикрытые
лохмотьями, солдаты сражались, как и вся армия Джона Коннора, с  отчаянным
упорством и стойкостью солдат Вашингтона в долине Фордж  [долина  Фордж  -
место, где находился лагерь и штаб-квартира Вашингтона во время  войны  за
Независимость], только оружие у них было ультрасовременное.
     Коуэн, семнадцатилетний партизан, забыв про  опасность,  выскочил  из
укрытия навстречу трем приближающимся терминаторам и всадил в  каждого  по
заряду из ручного гранатомета. Они повалились на землю и  замерли,  ибо  у
них замкнуло цепь. Юноша принялся торопливо перезаряжать гранатомет.
     В неверном свете далеких вспышек  обозначилась  выступившая  из  тени
фигура.
     - Давай помогу, - негромко сказал человек и потянулся к гранатомету.
     Коуэн вряд ли бы смог объяснить, откуда он узнал, но  только  с  этим
типом не все было в порядке. Он присмотрелся к нему повнимательнее.  Такая
же, как у остальных партизан, повязка. Стоп!  Но  ведь  цвет  сменили  еще
неделю назад. Коуэн мгновенно  вставил  заряд,  нажал  на  спуск  и  одним
прыжком добрался до спасительной бетонной глыбы.
     Взрывной  волной  ему  обожгло  затылок.  Он  согнулся,  прижался   к
шершавому бетонному валуну и чуть  не  потерял  сознание.  Из  левого  уха
вытекла струйка крови. Он с ужасом понял, что  больше  не  сможет  слышать
этим ухом. И все-таки, когда Коуэн увидел, что  сталось  с  "незнакомцем",
вызвавшимся ему помочь, на его лице появилась довольная улыбка.
     "Незнакомец" распластался на земле, зияющая на  груди  рана  обнажила
его металлическое нутро. Сломанный нейтронный позвоночник  выпирал  из-под
кожи. Терминатор извивался в агонии,  судорожно  хватая  ртом  воздух.  Ни
дать, ни взять - марионетка,  запутавшаяся  в  собственных  нитях.  Вскоре
автоматика  полностью  отказала,  и  глаза  "человека"   начали   гаснуть.
Разглядывать поверженного врага было некогда, и  Коуэн  снова  перезарядил
оружие. Груда камней неподалеку от него зашевелилась.  Из  нее  показалась
бомба "силверфиш", стремительно покатилась к Коуэну и остановилась  у  его
ног. Он резко повернулся всем корпусом и стремглав бросился прочь...
     Бомба разорвалась,  брызнув  во  все  стороны  фонтаном  острых,  как
бритва, раскаленных осколков. Коуэн припал к земле, но тут же  вскочил  и,
низко пригнувшись, побежал.
     Из-за дыма и пыли он  почти  ничего  не  видел.  Глаза  слезились  от
ядовитых паров. Пробираясь ощупью между развалинами, он попал  в  коридор,
ведущий в недра полуразрушенного здания. Он не сразу осознал, что  осколок
снаряда  впился  ему  в  плечо.  В  первое  мгновение  Коуэн   ничего   не
почувствовал, хотя понимал, что волна нестерпимой боли вот-вот  разольется
по телу. И все-таки ему, считай, повезло. Еще как повезло!
     На повороте перед ним открылась черная,  зияющая  дыра  в  полу,  над
которой  маячил  неясный  силуэт.  Металлический  эндоостов   терминатора.
Стальной кулак ударил в ребра и отшвырнул его к стене. Гранатомет  отлетел
далеко в сторону, теперь ему ни за что не  дотянуться  до  своего  оружия.
Парень задохнулся от боли в груди. Похоже, сломаны ребра. Робот выпрямился
и теперь возвышался над Коуэном, целясь ему в голову.
     Повезло, называется. На этот раз ему не  спастись.  Черное  отверстие
ствола неумолимо приближалось. "Вот она - смерть", - пронеслось у  него  в
голове. Еще секунда - и ему снесет  голову.  Но  прошла  секунда,  другая.
Время будто остановилось. Коуэн поднял  веки  и  посмотрел  терминатору  в
глаза. Безгубый рот машины кривился в вечной  ухмылке,  обнажавшей  хищный
ряд зубов с титановым покрытием. От этой ухмылки Коуэну стало не по  себе.
Блестящий металлический череп точно издевался над ним.  Глаза,  отливавшие
красным светом, уставились на человека. Сейчас... Но робот почему-то  _н_е
с_т_р_е_л_я_л_. Коуэн попытался набрать воздуха, сам  удивляясь,  что  все
еще жив. Секунды собирались в минуты, а выстрела все не было. И  вдруг  до
него  дошло,  что  робот  _н_е  _д_в_и_г_а_е_т_с_я_.   Более   того,   его
глаза-огоньки потухли.
     Держась за стену, Коуэн с трудом поднялся на  ноги.  Мысли  путались,
сознание ускользало. Робот  по-прежнему  продолжал  тупо  смотреть  на  то
место, где только что сидел Коуэн. Все еще не веря своему счастью,  парень
шагнул к хромированному эндоостову  и  толкнул  его  в  грудь.  Терминатор
покачнулся и с грохотом рухнул на пол.
     В конце коридора Коуэн заметил солдата. Это Брин, с которой им не раз
приходилось бывать в переделках.  От  пережитого  он  потерял  способность
удивляться, а просто смотрел, как она приближается к нему,  вглядываясь  в
поверженный металлический остов. Он заговорил,  едва  ворочая  непослушным
языком.
     - Он... просто остановился. Сам по себе.
     - Сами по себе они не останавливаются, - возразила Брин  и,  обхватив
его за плечи, осторожно повела к выходу, где их ждали уцелевшие  бойцы  из
их отряда. Сейчас они узнают, что случилось с роботом.
     В наспех оборудованном окопе далеко от того места, где разворачивался
главный бой, находился человек, чьей жизнью люди слишком  дорожили,  чтобы
подвергать ее опасности. Он следил за  событиями  через  полевой  бинокль,
оставаясь невозмутимо спокойным среди всеобщей суматохи и  воплей.  Совсем
еще нестарое лицо сорокапятилетнего мужчины, задубевшее и посуровевшее  от
постоянного  напряжения.  Шрамы,   избороздившие   левую   сторону   этого
мужественного  лица,  нисколько  его  не  портили.  На  форменной  рубашке
значилось имя генерала повстанческой армии: КОННОР.
     Сквозь треск и шипение в  радиопередатчике  слышались  взволнованные,
полные сдерживаемого напряжения голоса. Командиры докладывали обстановку с
передовой. Сюда собирались сводки со всего  театра  военных  действий,  из
других  городов,  из  соседних  штатов:  Сан-Франциско,   Сиэтла,   Чикаго
(Нью-Йорк уже длительное  время  находился  во  власти  машин).  Слышалась
многоязыкая речь: английский и испанский смешивались с суахили и  японским
- ведь это была первая в истории человечества  подлинно  интернациональная
армия. Все страны, в которых после ядерного удара хоть  немного  теплилась
жизнь, послали сюда своих  добровольцев.  Люди  собирались  под  знаменами
Коннора, чтобы выстоять в схватке с машинами.
     Сопротивление Небесной Сети нарастало по всей  планете,  но  решающие
бои шли в Шайеннских горах, в штате Колорадо, где в подземном бункере  был
установлен  центральный  процессор  Небесной  Сети.  Второе  по   важности
наступление повстанцев разворачивалось в  районе  Вестсайда  за  овладение
тщательно   охраняемым   автоматизированным   комплексом    Сети,    также
располагавшимся глубоко под землей.  В  последние  два  дня  люди  понесли
колоссальные потери. Но Джон знал, что  победа  за  ними.  На  их  стороне
превосходящая огневая мощь и несгибаемая воля к победе. Вот  только  цена,
которую придется заплатить за освобождение, слишком велика. Мысль об  этом
печалила Джона. Множество парней и  девушек  только  вступающих  в  жизнь,
боровшихся за будущее людей, никогда не узнают, как будет  выглядеть  мир,
освобожденный от механических чудовищ, мир, в  котором  улеглось  кровавое
эхо войны. Он не мог больше видеть, как солдаты, с которыми он делил  годы
лишений, гибнут, уничтоженные машинами в самый канун победы. В  этом  мире
нет и малой толики справедливости. Где он, ваш добрый боженька?  Много  он
вам помог? Существует ли хоть какая-то разумная сила, которая управляла бы
свихнувшейся Вселенной? На Земле каждый был сам за себя, никому  нет  дела
до других, пока не ожила Небесная Сеть и не заполнила пустоту,  в  которой
когда-то  царил  равнодушный  к  людским  страданиям  Бог.  Вот   уж   кто
по-настоящему взялся за управление Вселенной, так это Сеть. И ведь как все
получилось:  ничтожное  творение  человеческих  рук  взялось   осуществить
сокровенную мечту людей. Человечество издавна задумывалось  над  тем,  как
искоренить плевелы. Правда, истина заключается в том, что  дурное  есть  в
каждом, потому машина и приняла  самое  разумное  решение.  Зачем  тратить
время на  то,  чтобы  отделять  злаки  от  плевел,  когда  можно  взять  и
прекратить  существование  человечества?  С   точки   зрения   космической
целесообразности люди со всеми их  заблуждениями  и  слабостями  оказались
просто не нужны. Что такое милосердие, электронный судия не  ведал.  Этого
слова не было в лексиконе  Сети,  которая  руководствовалась  лишь  точным
расчетом и принципом воздаяния за грехи.
     Джон страстно мечтал о том дне, когда завершится война и снова пойдет
отсчет человеческой цивилизации, которая исправит ошибки предыдущих  эпох.
Но, подобно большинству других выдающихся военачальников прошлого,  он  не
мог представить себе тот мир, дорогу к которому прокладывали его  солдаты.
У него хватало времени лишь  на  то,  чтобы  разрабатывать  стратегические
замыслы  своих  военных  кампаний.  До  сегодняшнего  дня  он  никогда  не
задумывался над тем, что  будет,  когда  война  завершится.  Мир,  который
наступит вслед за тем, казался ему столь далеким и нереальным,  как  мираж
усталому путнику.
     На пересечении Пико и  Робертсон  творилось  непонятное.  Джон  снова
поднес к глазам бинокль. Летающий ОУ, который находился в его поле зрения,
неожиданно потерял управление. Машина вошла в штопор, ее неумолимо  тянуло
вниз. Над самой землей самолет взорвался, осветив огненной вспышкой  целое
кладбище техники. Молодцы  ребята!  Если  живы,  их  нужно  представить  к
награде. Но это еще не все. Два летающих ОУ внезапно накренились на борт и
пошли вниз, хотя по ним никто не стрелял. В отсветах пылающих обломков его
взгляду представилось невероятное зрелище:  полчища  металлических  солдат
застыли на месте, точно игрушечные солдатики, у  которых  кончился  завод.
Пламя лизало их хромированные остовы. Вспышки лучевого оружия стали  реже,
а затем, словно по волшебству, и вовсе прекратились.
     Повстанцы начали выходить из окопов и осторожно подбираться поближе к
остановившимся машинам. Еще один летающий ОУ, который находился в  небе  в
какой-нибудь миле от линии фронта, рухнул  на  землю.  Джон  с  изумлением
увидел, что небо полностью очистилось от  роботов-самолетов.  Он  еще  раз
обвел взглядом поле боя. Ни одна из машин Сети _н_е _д_в_и_г_а_л_а_с_ь_.
     Случилось невероятное.
     Землю накрыла тишина.
     Зловещая  тишина.  Было  слышно  только,  как  завывает   ветер.   Ни
выстрелов, ни взрывов, ни рева моторов, ни треска двигателей.  Даже  радио
молчало. Но  вот  раздался  одиночный  голос,  в  котором  за  напряженным
спокойствием чувствовалось волнение: "На связи отряд  из  Нового  Орлеана.
Они не  двигаются!  Просто...  встали".  В  эфир  ворвался  другой  голос:
"Говорит Чикаго. ОУ падают! О,  Господи,  они  разбились".  Это  сообщение
перекрыл еще один: "Сан-Франциско сообщает. Не  понимаю,  что  происходит.
Терминаторы отключились. Нам никто не препятствует! Мы вошли на территорию
автоматизированного  комплекса..."  И  вдруг  в  эфир  прорвались  десятки
голосов и, захлебываясь, начали торопливо передавать одно и то же. Джон  и
без того уже знал, что они скажут. Об  этой  минуте  он  мечтал  всю  свою
жизнь.
     К нему подошел лейтенант Фуэнтес  и  встал  рядом,  недоуменно  глядя
туда, где только что кипел бой. Негромко, так, что Джон скорее угадал  эти
слова, чем расслышал их, он произнес:
     - Только что получена информация... Сеть уничтожена.
     Мужчины смотрели друг на друга, боясь поверить в случившееся.  Трудно
было осознать, что автоматика,  рассчитанная  на  десятки  лет,  оказалась
уязвимой.
     - Война закончена, Джон. Мы победили.
     Фуэнтес вздохнул полной грудью. Впервые за долгое время дышалось  так
легко. Воздух, устремившийся в легкие, разбудил дремавшие дотоле  чувства,
которые волной поднимались в нем, рвались наружу  сквозь  заслоны  суровой
сдержанности, ставшей привычной для него за годы войны. Не в силах  дальше
сдерживать охватившее его ликование, он что-то закричал.
     В этот день торжествующие возгласы слышались отовсюду. Люди, смеясь и
плача от счастья, поднимали глаза к небу, голубому небу, очистившемуся  от
грозных теней. Долгая война закончилась. Наконец...
     Джон Коннор  опустился  на  колени.  Ему  с  трудом  давалось  каждое
слово... А впереди ожидали новые дела. Он пока  не  может  позволить  себе
передышку. Главное ожидает его в логове металлического  чудовища.  Овладев
собой, Коннор взялся за микрофон и начал диктовать  сухие,  немногословные
приказы. Те, что ему было предназначено отдавать самой судьбой...



                               ВОЛЕЮ СУДЬБЫ

     Проникнуть  в  бункер  оказалось  непросто.  Люди  вывели  из   строя
центральную  часть  компьютера   в   Колорадо,   но   оставались   десятки
самостоятельных, независимых  от  центрального  процессора,  терминаторов,
действовавших в режиме самостоятельного поиска и ликвидации  живых  целей.
Располагая мощными блоками питания, они могли просуществовать долгие годы,
по-прежнему угрожая людям. Война была выиграна, но до окончательной победы
еще далеко, и Джон понимал это. Люди будут гибнуть,  пока  не  покончат  с
последним терминатором.
     Наступавшие  занимали   территорию   автоматизированного   комплекса.
Потребовалось  больше  трех  часов,  чтобы  полностью  подавить   яростное
сопротивление охраны. Под прикрытием взвода минеров, которых Джон  отбирал
для этого задания лично, генерал вместе с командой электронщиков спустился
в  подземелье.  Фигурки  людей  казались  совсем  крохотными  на  открытой
платформе огромного грузового лифта, провалившейся вниз под углом в  сорок
пять градусов.  Люди  чувствовали  себя  песчинками  на  фоне  бескрайнего
царства машин.
     Лифт с грохотом остановился. Генерал и его сопровождающие оказались в
фантастическом мире, выстроенном роботами для самих себя.  Никогда  прежде
нога человека не ступала в этом мертвом лесу уродливых конструкций,  столь
неуклюжих, точно их возводил безумец, которого нимало не  заботил  внешний
вид его творений, лишенных таких привычных атрибутов,  как  дверные  ручки
или лампочки.
     Место показалось Джону знакомым, и у него защемило сердце.  "Об  этой
минуте я мечтал  столько  лет.  Пытался  представить  себе,  как  выглядит
бастион Небесной Сети, и вот я здесь..." - думал он.
     Обгоняя  спутников,  генерал  размашисто  шагал  мимо   застывших   в
оцепенении  терминаторов,   больше   не   представляющих   опасности.   По
бесконечным  переходам  подземелья,   настороженно   озираясь,   двигались
передовые  группы  специалистов.  Люди  быстро  заполняли  бункер,   точно
микроорганизмы, проникшие  в  утробу  чудовища.  Джона  узнавали  сразу  и
отдавали ему честь, хотя на рубашке у него не было  знаков  отличия.  Джон
Коннор относился к тому редкому типу военачальников, которые  пользовались
глубоким уважением своих  солдат.  Однажды  Джон  выскочил  из  укрытия  и
швырнул гранату  в  ползущий  прямо  на  огневую  точку  танк.  Измотанные
длительными боями люди, затаив дыхание, наблюдали из окопов,  как  генерал
вместо того, чтобы отбежать на  безопасное  расстояние,  задержался  возле
горящего ОУ, сливая остатки топлива из танка в собственную машину. Ни разу
не случалось ему потребовать от своих солдат такого, чего бы он прежде  не
сделал сам. И самое  главное:  каким-то  непостижимым,  сверхъестественным
чутьем он всегда отыскивал единственно верное решение. О личном мужестве и
отваге Джона ходили легенды. Люди шли за ним с такой верой, какую  никогда
не смогла бы внушить им самая совершенная машина.
     И все же друзей у Джона не было. Даже Фуэнтес, который шел бок о  бок
с  генералом  по  дорогам  войны  последние  пять  лет,  постоянно  ощущал
разделявшую их дистанцию. Да, в бою, каждый из них, не задумываясь,  отдал
бы жизнь за другого, но по-настоящему близки они не стали. Поначалу, когда
Джон еще только создавал костяк своей армии и  нуждался  в  поддержке,  он
казался более доступным и открытым,  хотя  общительность  его  в  ту  пору
диктовалась  скорее  необходимостью   и   тактическим   расчетом,   нежели
склонностью натуры. В душе он испытывал искреннее тепло и благодарность  к
тем, кто шел за ним до конца, но потребности сходиться с людьми у него  не
было. Личная драма, пережитая, когда ему не исполнилось  еще  и  тридцати,
сильно изменила жизнь Джона, приучив его  сдерживать  душевные  порывы,  и
маска суровой  озабоченности,  скрывавшая  его  чувства,  стала  для  него
привычной.
     Когда Фуэнтес  подошел  к  нему,  Джон,  расположившийся  в  глубокой
воронке, отдавал последние распоряжения отряду,  выходившему  на  задание.
Лица молодых бойцов, совсем еще  мальчишек,  светились  гордостью  я  юным
задором. Им  суждено  было  погибнуть  в  диверсионной  операции,  которая
приблизит полную и окончательную победу  над  машинами.  Солдаты  исчезали
среди  руин,  освещенных  луной.  Фуэнтес,   пытаясь   сохранять   внешнее
спокойствие, доложил генералу, что конвой, доставлявший партию боеприпасов
из Мехико, нарвался на засаду ОУ. Все как один погибли.
     Джон выслушал сообщение. Кивнул вместо  ответа.  Очередная  потеря  в
войне  и  без  того  унесшей  столько  человеческих   жизней.   Недостаток
боеприпасов ощутим на переднем крае, но продержаться,  пока  не  подоспеет
подмога, можно. К неизбежности утрат на войне  Джон  приучил  себя  давно.
Трагический конец ожидает и тех ребят, которых генерал только что отправил
на задание. Но способность воспринимать трагедии  притупляется,  если  они
случаются каждый день.
     Фуэнтес это понимал. В том, что Джон спокойно принял дурные  новости,
ничего особенного, пожалуй, не было. Генерал всегда  казался  невозмутимым
на людях. И лишь оставшись  один,  впадал  в  мрачную  задумчивость.  Этим
парням еще бы жить да жить... Но  он  не  мог  поступить  иначе.  Насущные
заботы не позволяли генералу замыкаться  на  собственных  переживаниях,  и
главной из этих забот оставалась окончательная победа, во имя  которой  он
нес тяжкое бремя ответственности за каждую смерть. Но Фуэнтес знал кое-что
еще...
     Конвой, который вышел из Мехико, вела Сара Коннор. Джон  не  позволял
ей подвергать себя опасности и участвовать в  бою,  но  Сара  не  привыкла
ждать разрешения, и ни у одного командира не хватило бы решимости перечить
ей. Джон до сих пор робел перед матерью. Сара Коннор не  только  мастерски
владела любым оружием, она к тому же обладала находчивостью  и  стойкостью
духа. Но этого, увы, мало, если не равны силы. Именно так и получилось  на
сей раз...
     Вот почему Фуэнтес был потрясен спокойствием генерала,  который  лишь
кивнул, выслушав известие о гибели Сары. Через  несколько  часов  слух  об
этом разлетится по всей  стране,  и  оплакивать  легендарную  Сару  Коннор
станут люди, даже не знавшие ее. А что же ее сын?  Поблагодарил  помощника
за доклад и, отвернувшись, зашагал прочь.
     Спустя некоторое время Фуэнтесу вновь потребовалось увидеть генерала.
Он нашел его не сразу. Джон, закрыв лицо руками, сидел на  своей  скромной
солдатской койке. Он плакал. Фуэнтес постоял на пороге и тихо вышел. Он не
желал быть свидетелем слабости командира. С той  минуты  Джон  еще  больше
замкнулся в себе. Непроницаемое выражение лица стало  для  него  таким  же
привычным, как военная форма, с которой он не расставался  вот  уже  много
лет.
     Фуэнтес любил Джона Коннора, хоть ладить с генералом  было  непросто.
Ни за что на свете Фуэнтесу не  хотелось  бы  поменяться  с  ним  местами.
Хорошо знавший генерала, Фуэнтес понимал причину его мрачной задумчивости:
неимоверно велика цена победы, которую предстоит заплатить человечеству.
     Обо всем этом Фуэнтес размышлял, углубляясь вслед за Джоном  в  самое
сердце  Небесной  Сети.  Лицо  генерала  стало   суровым   -   он   словно
предчувствовал новый удар, ожидавший его здесь.
     В помещении, перед  распахнутой  бронированной  дверью  которого  они
остановились, царила деловая суета. Просторная комната размером с  хороший
спортивный зал была набита сложнейшей техникой, над которой  самозабвенно,
точно жрецы перед алтарем механического божества, колдовали  электронщики.
Они выводили данные на экраны,  спешно  считывали  полученную  информацию,
сопоставляя ее с заранее известной, ибо, как ни  странно,  Джон  предвидел
то, чем им предстояло заняться.
     В одном месте была  снята  обшивка  пола,  и  несколько  специалистов
окружили зияющую дыру. Люди проникли в мозг Сети  при  помощи  принесенных
сюда собственных вычислительных машин. С детства привычные к  технике  они
проходили свои университеты на  поле  боя  и  привыкли  решать  сложнейшие
задачи не просто на ходу, а на бегу, под  грохот  разрывающихся  снарядов.
Для этого задания Джон отобрал лучших из лучших. Им  предстояло  до  конца
раскрыть машинный код Сети,  выяснить  ее  замыслы  и  тайные  планы.  "Мы
прикончим врага его же оружием", - думал Джон,  с  гордостью  наблюдая  за
четкими,  уверенными  действиями  техников.  С  такими  людьми  нельзя  не
одержать победу.
     Его приветствовал  старший  группы,  Уинн,  нервозный  и  не  слишком
уверенный в  себе  человек,  выказавший  завидную  выдержку  и  недюжинные
способности организатора в руководстве командой дешифровальщиков.
     - Все готово к пуску, - доложил Уинн.
     - Он здесь? -  спросил  Джон,  чувствуя,  как  у  него  перехватывает
дыхание.
     Уинн кивком указал на кучку людей, собравшихся в дальнем конце  зала.
В центре стоял молодой солдат, причем остальные выказывали в  обращении  с
ним такую почтительность, точно юноша  принадлежал  к  особам  королевской
крови. Джон прикрыл глаза, пытаясь унять волнение. Перед ним был Кайл Риз.
     Джон  шел  к  нему,  преследуемый  странным  ощущением   нереальности
происходящего и одновременно смутными воспоминаниями о том,  что  все  это
уже с ним когда-то было. Нет, он не шел, а парил  в  невесомости,  оставив
далеко внизу тяжелый груз забот. Настал радостный день победы,  о  котором
он  мечтал  и  которого  столь  страшился.  Ибо  ему  предстояло   главное
испытание...
     Кайл сбросил форму, и медики принялись натирать  его  резко  пахнущей
мазью.
     Фуэнтес сморщил нос.
     - Что это такое?
     - Способствует улучшению проводимости во  времени.  Теперь  он  легко
пройдет сквозь поле "Т", - терпеливо объяснил ему Уинн.
     Фуэнтес ровным счетом ничего не понял. Ему вообще  не  нравилась  вся
эта шумиха вокруг  перехода  во  времени,  которому  Джон  придавал  такое
значение. Раньше Джон пытался объяснить, почему для него это так важно, но
у  Фуэнтеса  любая  мало-мальски  сложная  техническая  проблема  вызывала
головную боль. Здесь, в  бункере,  напичканном  аппаратурой,  ему  претило
буквально все. Он посвятил  свою  жизнь  уничтожению  машин,  и  они  были
ненавистны ему. Все, кроме того нехитрого устройства, которое  переброшено
у него через  плечо.  Оружие  -  вот  единственный  механизм,  который  он
признавал. В глубине души Фуэнтес понимал, что глупо относиться к  роботам
как к живым существам. Сколько раз Джон втолковывал ему, что  творить  зло
могут только люди, создающие машины. Сами же машины не бывают ни  плохими,
ни хорошими, ведь Сеть создали люди, испытывая такой  страх  перед  своими
собратьями,  что  сочли   обычное   оружие   ненадежным.   Они   сотворили
современнейшую Сеть, которая и  воплотила  в  реальность  ядерный  кошмар,
преследовавший людей.
     Пусть так, но сейчас Фуэнтес  хотел  одного:  поскорее  выбраться  на
поверхность. Там, наверху,  его  ребята  празднуют  победу.  Льется  рекой
выпивка собственного изготовления. Наверняка пошел в ход запас  консервов,
захваченных на днях. Там  заждалась  его  любимая  женщина.  Правда,  Джон
продолжает твердить о делах, которые у  них  остались.  Фуэнтес  не  прочь
повоевать, но в этой крысиной норе солдату делать нечего. Его место сейчас
там, где пылают костры победы. В то же время внутренний голос  подсказывал
ему, что Джон всегда оказывается прав. "Надо, так надо", - уговаривал себя
Фуэнтес, отгоняя страх, охватывавший его по мере того, как они углублялись
в бункер.
     Джон вглядывался в лицо Кайла, такое молодое,  без  единой  морщинки.
Странно было сознавать, что перед ним его отец. Кайл  выглядел  спокойным,
дышал размеренно. Самообладания и выдержки ему, как видно, не занимать. Он
внутренне собрался перед  событием,  которое,  как  к  нему  ни  готовься,
застает врасплох. Кайлу Ризу предстоял прыжок  во  времени.  Никто,  кроме
Джона,  не  сводившего  с  Кайла  внимательного  взгляда,  не  заметил  бы
тревожного блеска в глазах юноши. Врач сделал Кайлу инъекцию инсулина,  от
которого мгновенно напряглись и затвердели все мускулы.
     Специалисты расступились, и Джон неожиданно оказался рядом с  Кайлом.
Они смотрели друг другу в глаза. Между ними не возникла дружба, но будь  у
них больше времени, они бы наверняка сошлись. До этого дня они встречались
всего пять раз. В первый раз Джон даже не заподозрил, что этот солдат  его
отец. И лишь увидев Кайла во второй раз и выяснив его  имя,  посмотрел  на
него другими глазами. Но Кайлу он не сказал ни слова. Джон знал от  матери
все, чему предстояло сбыться и внутренне  противился  неизбежному.  В  нем
зрело упорное неприятие рокового предопределения. Так было, пока машины не
поднялись против людей, пока  не  разразилась  война,  и  все  то,  о  чем
говорила  Сара,  стало  сбываться  с   пугающей   точностью.   Катастрофа,
предсказанная его  матерью,  обрушилась  на  Землю.  Сейчас  ему  хотелось
поговорить с Кайлом по  душам,  но  ведь  стоит  упомянуть  о  главном,  и
окажется нельзя умолчать об остальном, времени же  у  них  в  обрез.  Нет,
Кайлу не нужно пока знать об этом. Он должен думать только  о  предстоящем
задании.
     Кайл, которого смущало пристальное внимание Джона, заговорил первым.
     - Вы знали, что выберут меня? - спросил он.
     Джон заставил себя улыбнуться.
     - Конечно. С самого начала. Мне сказала об этом Сара.
     Глаза молодого солдата расширились от изумления. Ему  показалось,  он
начинает понимать, почему из длинного списка добровольцев,  среди  которых
многие  были  опытнее  и  старше,  выбрали  именно  его.  Ему  вспомнилось
откровенное удивление генерала, когда он, Кайл, назвал свое имя.  Каким-то
невероятным  образом  поток  истории,  той   истории,   какой   предстояло
свершиться в будущем, вовлек в  свой  неумолимый  водоворот  судьбу  Кайла
Риза. Джону Коннору что-то об этом известно - вот почему Кайла перевели  в
непосредственное подчинение генерала. Последнее время он  часто  находился
рядом со своим командиром, но по сути дела был все так же далек от него.
     Однажды они оказались в одном окопе. Повинуясь порыву, Джон достал из
кармана заляпанной кровью куртки пожелтевшую,  измятую  фотографию  и,  не
говоря ни слова, протянул ее Кайлу. Юноша хорошо помнил,  как  его  потряс
поступок генерала. Он знал, что солдаты, отправляясь в бой, часто брали  с
собой фотографию Сары Коннор. Он видел множество  копий  этого  маленького
снимка, но теперь держал в  руках  оригинал.  Кайл  понимал,  что  подарок
свидетельствует об особом доверии генерала, не имевшего привычки  выделять
кого-либо из своих подчиненных, если только речь не шла  о  награде  особо
отличившихся. С того дня между ними больше не было произнесено  ни  слова.
Генерал, будто намеренно, избегал обращаться к бойцу, но  в  то  же  время
старался держать его при себе. Для чего? Наверное, он давно  выбрал  Кайла
для этого задания. Волнение и гордость переполняли юношу.
     - Вы все поняли? - обратился к нему генерал.
     - Так точно, сэр. Мне понятно все, что я должен сделать, но не совсем
понятен смысл задания.
     - Вы знаете ровно столько, сколько нужно, чтобы провести операцию.
     Кайл стал по стойке смирно.
     - Да, сэр, - отчеканил он.
     Столь бурного проявления чувств, которое последовало, от генерала  не
ожидал никто. Фуэнтес никогда не видел командира таким растроганным.  Джон
обнял Кайла за  плечи,  притянул  к  себе.  Затем  добавил  с  подкупающей
убежденностью:
     - И вы сделаете все, как нужно.
     Он справился с минутной слабостью и продолжал обычным, деловым тоном:
     - При условии постоянного самоконтроля, разумеется.
     - Разумеется, сэр.
     Джон отвернулся, прикрыв глаза рукой, но Кайл успел  заметить  взгляд
генерала, силившегося выдавить  улыбку.  Однако  размышлять  над  странным
поведением своего начальника ему было некогда.
     Старший группы электронщиков Уинн скомандовал:
     - Приготовиться! Пуск!
     Над отверстием в полу  поднялись  и  легко  запарили  в  воздухе  под
монотонное жужжание магнитных  полей,  два  больших  металлических  кольца
генератора  времени,  одно  заключенное  внутри   другого.   Кайл   сделал
осторожный шаг вперед, и первое кольцо накренилось под тяжестью его  веса.
С внешнего кольца он шагнул на внутреннее, бросил взгляд вниз,  туда,  где
зияло темное отверстие, из которого  веяло  холодом  бесконечной  пустоты.
Потом испуганно взглянул на Джона, который послал его в это путешествие во
времени и теперь напряженно ждал, пока юноша сделает последний шаг.
     - Наша машина не подведет! - с уверенностью крикнул Джон ему вслед.
     - Помнишь, что я просил ей передать?
     Кайл уловил по тону своего командира, что это не просто очень  важно,
а имеет еще и большое значение для него лично. Он набрал в легкие  воздуха
и ответил:
     - Помню каждое слово, сэр.
     Кайл переступил через  кольцо  и  посмотрел  под  ноги.  Все  затаили
дыхание. Кайл шел по воздуху, поддерживаемый невидимыми  силовыми  полями,
созданными  внутри  колец.  Перемещение  во  времени  уже  началось.  Уинн
проверял последовательность операций.  На  экранах  компьютеров  появились
координаты движения Кайла. Металлические кольца медленно вращались, каждое
вокруг своей оси.  Жужжание  силовых  полей  превратилось  в  мощный  гул,
перекрывший остальные шумы. Отверстие  в  полу  вдруг  стало  расширяться.
Кольца закружились еще быстрее и устремились вниз, увлекая с собой  Кайла.
Он еще раз посмотрел на генерала и больше не опускал с него взгляда,  пока
не спустился в огромный барабан генератора  времени.  Джон  приблизился  к
самому краю отверстия и следил за тем, как сверкающие кольца уносят  Кайла
вниз. Вращение приобретало  все  большую  скорость,  контуры  обоих  колец
слились в сплошное марево. Гудение силовых полей заполняло комнату, в  нем
слышалось звучание космической музыки. Электрические заряды отскакивали от
стенок генератора. Нагнувшись над краем отверстия, Джон вглядывался  вниз.
Фуэнтес схватил его за руку и  потянул  назад.  Ему  показалось,  что,  не
вмешайся он в это мгновение, генерал потеряет равновесие.  Вспышка  молнии
сверкнула над  генератором  и  озарила  комнату.  Уинн  пригнулся.  Сильно
запахло  озоном.  Генератор  выбросил  гигантский  заряд   энергии.   Люди
отшатнулись, в спешке  надевая  защитные  очки.  Внизу  происходило  нечто
невероятное, но что это было, знал только человек, находившийся  сейчас  в
камере генератора. Камера превратилась в  сгусток  энергии,  пронизываемый
электрическими разрядами. Гудение приборов слилось в оглушительный грохот.
Сердце Джона колотилось в такт бешеному кружению колец. Изнутри генератора
донесся  нечеловеческий  вопль.  Снова  вспыхнула  молния.  Когда   сияние
поблекло, наверх, медленно покачиваясь, поднялись  искореженные  кольца  и
остановились. В один краткий  и  одновременно  бесконечный  миг  Кайл  Риз
совершил прыжок во времени. На месте, где он только что стоял, все увидели
гору  мусора:  банки  из-под  пива,  смятые  газеты  и  прочую  дребедень,
выброшенную за ненадобностью  людьми  одна  тысяча  девятьсот  восемьдесят
четвертого года.
     Фуэнтес медленно снял очки.
     - Свершилось.
     Уинн подошел к самому краю отверстия и заглянул вниз. Вдали, затухая,
мерцали разряды. Поднятая ветром пыль осела.
     - Ура! Получилось! -  воскликнул  Уинн.  -  Это  сектор  пространства
восемьдесят четвертого года. Мы заменили его современным.
     - Что теперь будет с сержантом  Ризом,  сэр?  -  спросил  у  генерала
Фуэнтес.
     - Вернее сказать, что было потом?
     Коннор по-прежнему смотрел в невидимую даль.
     - Он погибнет, выполнив задание.
     - Хороший он солдат...
     Гримаса боли исказила лицо генерала при этих словах Фуэнтеса.
     - Это мой отец, - ответил он.
     Фуэнтес не сразу пришел в себя от изумления. Только  теперь  до  него
дошло, чего боялся Джон. Вот что омрачало ему радость  победы.  Да,  цена,
которую ему пришлось заплатить за нее, уж слишком высока.
     Генерал наконец оторвал взгляд от дымящейся камеры, и  все  заметили,
что он как будто постарел. Лицо осунулось, черты заострились.  Он  положил
руку на плечо Фуэнтеса,  словно  ища  поддержки.  Фуэнтес  никогда  бы  не
поверил, что ему доведется когда-нибудь увидеть командира  сломленным.  Он
знал, Джон часто бывает измученным, что его гнетет одиночество,  но  таким
не видел его никогда. Фуэнтес крикнул по-испански стоявшим позади минерам:
     - Ставьте взрывные устройства. Пусть все это летит к чертовой матери.
     Джон наконец совладал с собой.
     - Не торопись, - сказал он, покачав головой. -  У  нас  осталось  еще
одно дело. - Он обернулся к Уинну. - Что показывают приборы?
     Уинн взглянул на карманный счетчик, висевший у него на  поясе,  затем
удивленно уставился на Джона.
     - Все, как вы и говорили.
     Джон  глубоко  вздохнул.  Совсем  рядом  неумолимо  вершилась   живая
история. Он повернулся и вышел из комнаты. Уинн направился было за ним, но
Фуэнтес, не понявший ни слова из их разговора, остановил электронщика.
     - О каких показаниях идет речь?
     Уинн снова взглянул на счетчик.
     - Такой сигнал возникает, когда происходит смещение во времени.  Пока
мы шли сюда, счетчик зарегистрировал два подобных сигнала.
     Уинн вышел из комнаты, Фуэнтес направился за ним.
     - Что там за история с двумя сигналами?
     - Первый раздался при переброске Терминатора в восемьдесят  четвертый
год.
     Уинн торопился, догоняя генерала. Фуэнтес не отставал от него.
     - Ну, а второй?
     - Похоже, существует еще один Терминатор.
     Шаги Джона гулко отдавались в безлюдном тоннеле. Фуэнтес и Уинн  едва
поспевали  за  ним.  Люди  шли   бесчисленными   галереями,   заполненными
неподвижными роботами. Этой коллекции сложнейшей боевой техники, созданной
Сетью, нет цены. Чтобы разобраться  в  ней,  опытным  электронщикам  Джона
понадобятся годы и годы. И лишь  после  того,  как  будет  изучена  каждая
машина и  понято  ее  назначение,  Джон  примет  решение  либо  уничтожить
роботов, либо сохранить их для  нового  общества,  которое  возродится  на
пепелище войны. Прошлый опыт навряд ли здесь пригодится  -  ведь  он  умел
только уничтожать машины. О  том,  что  ждет  его  завтра,  Джон  не  имел
понятия. Подходя к массивной стальной двери в  конце  коридора,  он  вдруг
почувствовал, как оживают неясные  воспоминания.  И  понял,  что  за  этой
дверью разгадка его судьбы. Открыв эту дверь, он получит ответ на  вопрос,
преследовавший его всю жизнь. Сбудется ли предсказание до конца?
     Уинн подошел к двери и набрал на пульте код, снятый им  с  внутренней
клеммы подбитого ОУ. Замки автоматически  открылись.  Дверь  со  скрежетом
подалась, и поток воздуха с шипением ринулся в вакуум. Джон  шагнул  через
порог, посветил фонарем в глубь комнаты и застыл на месте. Фуэнтес и  Уинн
тоже включили карманные фонари.
     Перед  ними  высился  металлический  пресс,  заполнивший  собой   все
пространство от пола до потолка. Его опутывала паутина шлангов, тянувшихся
от стены. Пригибаясь, чтобы не задеть шланги, люди приблизились к прессу и
остановились  перед  парой  двадцатитонных  пластин,  между  которыми  был
неширокий просвет, как раз достаточный для того, чтобы там мог поместиться
человек. При внимательном рассмотрении им стало ясно,  что  просвет  между
пластинами похож на очертания человеческой фигуры. Джон  изучал  блестящую
капельку, которую заметил на  краю  полукруга,  соответствовавшего  уровню
человеческой шеи. Он дотронулся  до  этого  места  концом  ствола.  Что-то
похожее на ртуть блеснуло на темной поверхности ствола и тут  же  исчезло,
точно впиталось в  металл.  Джон  протянул  автомат  своим  спутникам.  Те
посветили на ствол, но ничего не увидели.
     - Куда оно делось? - недоумевал Фуэнтес.
     Уинн рассматривал кончик ствола с благоговением человека,  ожидающего
явления Господа. Он разглядел крохотное,  толщиной  не  более  одного-двух
миллиметров, вздутие на окружности ствола, как  раз  там,  где  на  металл
попала блестящая капля.
     - Вот оно, - сказал Уинн.  -  Мне  кажется,  вещество  соединилось  с
металлом и восприняло все его свойства. Интересно...
     Если у Джона еще оставались колебания насчет того, как поступить,  то
теперь они исчезли.  Настал  момент  сделать  последний  ход  в  поединке,
который он вел с Сетью целых пятнадцать лет. Он знал многое из  того,  что
произойдет в будущем, но это знание  простиралось  лишь  до  определенного
момента во времени, после которого он уже не мог  предсказать  будущее,  а
точнее,  вспомнить  о  том,  что  должно  было  произойти.  Лезвие   ножа,
вырезавшее на столешнице старого походного столика надпись  "Судьбы  нет",
прочертило границу между тем, что, как он знал, случилось и тем, что могло
случиться. Ожидает ли гибель его самого? Возвратится ли все опять на круги
своя? Или?..
     Впервые за всю сознательную жизнь он не знал ответа на свои  вопросы.
В душе зашевелились недобрые предчувствия, когда, передав оружие Уинну, он
двинулся в темную глубину комнаты и  остановился  перед  тяжелой  стальной
дверью, покрытой тонким слоем  подтаявшей  изморози.  Джон  набрал  код  и
подождал. Дверь отворилась, ломая  сковывавшую  ее  ледяную  печать  точно
хрупкое стекло. Шагнуть через порог он не успел. Фуэнтес отстранил  его  и
вошел первым, держа оружие наизготовку.  Изо  рта  у  него  шел  пар.  Они
оказались в морозильной камере. Ошеломленный Фуэнтес застыл на  месте:  со
стальных крючьев на потолке свисали нагие тела. Джон  посветил  фонариком.
Сотни  мужских  и  женских  тел,  по  десять  в  каждом  ряду,  но   самое
поразительное, что в каждом ряду они были совершенно о_д_и_н_а_к_о_в_ы_е_.
     - Терминаторы! - прошептал Фуэнтес, держа палец на спусковом крючке.
     Джон прошел через этот мертвый лес тел и в задумчивости  остановился,
всматриваясь в лица. Он не нашел того, что  искал.  Может  быть  следующий
ряд? Тоже нет. Странно... Он  пошел  дальше.  И  вдруг  остановился.  Лица
терминаторов, похожих друг на друга, точно две капли воды, показались  ему
удивительно знакомыми. Крупные, мужественные черты, при взгляде на которые
замерло сердце.
     Это был он, Джон Коннор.
     Только моложе. Из того давнего и далекого далека,  в  котором  Судный
День был еще  за  горами,  и  мир  на  несколько  шагов  отстоял  от  края
смертельной пропасти. Глаза Джона заблестели.  Вот  какой  конец  уготован
ему. Ничего хорошего впереди его не ждет. Точно так  же,  как  и  сержанта
Риза.
     Резкий голос Фуэнтеса вернул генерала к действительности.
     - Я им сейчас устрою праздничный салют!
     Фуэнтес только сейчас обратил внимание на выражение  отрешенности  на
лице генерала.
     - Случилось что-нибудь?
     Джон показал на ближайшего из терминаторов. Глаза его были  прикрыты,
но терминатор не спал - он ждал своего часа.  Генерал  перевел  взгляд  на
Фуэнтеса и усталым шепотом произнес загадочную фразу:
     - С переброской во времени есть одна закавыка. Все дело в том, что до
конца еще далеко даже тогда, когда все уже кончено.
     И Джон поспешил вернуться к Уинну, все  еще  стоявшему  возле  двери.
Фуэнтес слышал, как  они  возбужденно  обмениваются  какой-то  технической
тарабарщиной. "Занимаются не тем, чем надо, - раздраженно  подумал  он.  -
Война окончена. Победа за нами. Разве не так?"



           ГРОЗА: МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: КАЛИФОРНИЯ, СЕЙЧАС, 3:14 НОЧИ

     Дейн Шорт размечтался о прелестях младшей сестры своей жены.  Опасная
вещь - подобные мысли, и не только потому, что могут  завести  черт  знает
куда, - дело в том, что он предавался своим  фантазиям  за  рулем  мощного
трейлера, одолевавшего коварный спуск во внезапно сгустившемся тумане.  Он
как раз представлял себе соблазнительные груди Денизы, когда  прямо  перед
ним из тумана возникли задние огни  машины.  Он  резко  нажал  на  педаль,
тормоза  отвратительно  взвизгнули,  часто-часто  задрожала  кабина.  Шины
тридцативосьмитонной   махины   с   грузом   замороженного   лимонада    в
рефрижераторе прочертили на асфальте черные полосы. Он сбросил скорость  и
включил первую передачу. Он всякий раз вздрагивал, когда груз  кренился  в
его сторону. Выброс адреналина в кровь - и вот он  уже  ясно  представляет
себе, как его грузовик, прыгнув точно разъяренный скорпион, крушит боковое
ограждение, скатывается на насыпь четырнадцатой автострады и  летит  вниз,
по насыпи на скалы Васкес...
     Сегодня ему повезло. Колеса  попали  на  сухое  пятно  на  дороге,  и
скольжение прекратилось. Грузовик  вздрогнул,  сделал  еще  один  рывок  в
сторону, однако удержался на дороге и в  самый  последний  момент  избежал
столкновения с медленно двигающейся навстречу машиной.
     Дейн вцепился в руль, прерывисто дыша. Предостережение  свыше,  решил
он.  Прекрати-ка  думать  об   интрижках   со   своей   восемнадцатилетней
свояченицей, не то...
     Он облегченно вздохнул, когда в тумане замаячил знак,  оповещающий  о
выезде с Сьерра Хайвей. Несколько раз осторожно нажал на  педаль  тормоза,
чтобы успокоить гигантскую машину, затем съехал под уклон  на  парковочную
площадку под названием "Загончик".
     На  круглосуточной  стоянке  еще  было  несколько   свободных   мест.
Неожиданный для летнего времени года туман  заставил  водителей,  покинуть
автостраду Антилопа и загнал их в обшарпанные, залатанные кабинки.
     Дейн поставил свой трейлер вплотную к борту точно такого же грузовика
и соскочил на землю, чувствуя смертельную усталость. Он  захлопнул  дверцу
машины и побрел через  всю  стоянку  к  ярко  освещенному  бару,  на  ходу
расстегивая сырую от пота рубашку. "О, Господи, - размышлял он,  глядя  на
густой туман, клубившийся над автострадой, - кто бы мог подумать,  что  от
тумана будет такая духота - прямо дышать  нечем".  Пока  он  дотащился  до
бара, воздух, казалось, стал еще тяжелее. Удушливый, наполненный ожиданием
- наверное, вот-вот разразится гроза. И в самом деле, открывая дверь,  он,
как ему показалось, заметил  вспышку  молнии,  отразившуюся  в  стеклянной
витрине.  Взглянул  на  небо,  но  увидел  все  тот  же  туман,  озаряемый
оранжевыми и зелеными вспышками неона. Дейн пожал плечами и вошел внутрь.
     Если бы он задержался у входа в бар чуть  подольше  и,  вместо  того,
чтобы разглядывать небо, обернулся к своему трейлеру, то  заметил  бы  еще
одну вспышку  молнии,  ударившей  прямо  между  бортами  его  и  соседнего
грузовика. И решил бы, что это огонь святого Эльма. И оказался бы неправ.
     Уличные  фонари  мигнули  и  погасли.   Туман   начал   отползать   к
припаркованным  грузовикам,  образуя  между  ними  клубящиеся  завихрения.
Столбы  бело-голубого  пламени  неистово  плясали   в   стальном   ущелье,
образованном бортами трейлеров, треща как  сминаемая  бумага.  Дьявольский
пылевой вихрь кружился над асфальтом, вовлекая в  свой  водоворот  обрывки
бумаги и окурки сигарет. Негромкое гуденье переросло в пронзительной  вой,
будто невидимый транзисторный приемник шарил в эфире  в  поисках  какой-то
радиостанции. И он ее нашел.
     Здесь.
     Странная молния свилась во вращающийся сгусток  энергии,  напичканный
зарядами.  Боковые  зеркала  на  обоих  грузовиках   выгнулись   дугой   и
рассыпались  на  кусочки.  Последовала   ослепительная   вспышка,   словно
одновременно щелкнули тысячи съемочных камер. Треск электрических разрядов
неожиданно  завершился  громким  взрывом.  Свет   погас,   облако   тумана
отшвырнуло в сторону, а на том месте, где только что ничего не было, стоял
человек.
     Совершенно нагой.
     Его рослое тело покрывала белая пыль,  которая  осыпалась  как  мука,
когда он, распрямляясь, напряг мускулы своего великолепно сложенного тела.
Коротко подстриженные, на военный манер, волосы дымились. На лице никакого
выражения. Голубые,  отливающие  холодом  стали,  глаза,  цепкие,  но  еще
безжизненные, вбирали в себя мир, ничего не отражая.
     Руки человека были идеальной формы: агрессивная  округлость  бицепсов
заканчивалась точно у локтя, а затем, с  геометрической  точностью,  вновь
расширялась в сильное предплечье  и  плавно  переходила  в  тонкое,  почти
изящное запястье.
     Неизвестный Прометей сделал вдох, распрямляя мощную  грудную  клетку,
словно снимая пробу воздуха. С  полным  равнодушием  отметил  его  высокую
влажность. Факт, который сам по себе ничего не значил, но,  сопоставленный
с дюжиной других, давал исчерпывающую характеристику времени и места.
     Позади  него  сгусток  энергии,  образовавшийся  при  перемещении  во
времени, выжег причудливое отверстие в металлическом борте грузовика, края
которого еще пылали от жара. Огненная дуга доходила до  асфальта,  образуя
округлый кратер у ног неизвестного. Человек стоял там, где за мгновение до
этого полыхал раскаленный шар.  Легкой  пружинистой  походкой  неизвестный
отошел  от  грузовиков,  осмотрел  стоянку,  помедлил,   разглядывая   три
отсвечивающие  никелем  деталей   мотоцикла,   небрежно   прислоненных   к
хромированным  подставкам  у  входа.  Их  рули  напоминали   металлические
скульптуры собак, вытянувших передние лапы. Донеслись  приглушенные  звуки
музыки из автомата.  Человек  прильнул  к  окну.  Люди  в  баре  смеялись,
спорили, громко заказывали выпивку и закуски. Он повернулся и  зашагал  ко
входу. Он знал, что найдет в зале владельца одного из мотоциклов.
     Дейн  только-только  устроился  в  своей  кабинке.  Местечко  это   -
настоящий притон, но хоть еда сносная. Рядом с  ним  два  грузных  шофера,
сдвинув на затылок шляпы, склонились над тарелками  от  души  наперченного
рагу. В глубине зала троица замызганных мотоциклистов в джинсовых  куртках
играла в пул [вид игры на биллиарде]; рядом со столом выстроилась  батарея
бутылок из-под "миллера" [сорт  пива].  Владелец  бара,  Ллойд,  обрюзгший
детина в засаленном фартуке, с мрачным видом торчал за стойкой. В  дальнем
конце зала резалась в карты шумная компания шоферов, пережидавших туман.
     Дейн с головы до ног окинул взглядом подошедшую официантку.
     Слишком много косметики. Ростом пять и три или пять  и  четыре  фута.
Весит фунтов на двадцать больше, чем следовало бы. Но это ее не  портит  -
все излишки спереди, и там, где надо.
     Девушка понравилась ему. Еще как понравилась. Она с отрешенным  видом
жевала резинку, и это говорило о том, что  она  часами  просиживает  перед
телевизором. Проблем с ней не будет. Девушка его типа.
     Так-то оно так, да он  все-таки  женат.  В  нем  внезапно  проснулись
угрызения совести, и он попытался подавить нарастающее желание  мыслями  о
жене. Карла была Набожной женщиной и относилась к  браку  очень  серьезно.
Особенно к супружеской  верности.  Если  бы  она  обнаружила,  что  он  ей
изменяет, она попросту бы этого не пережила. Но, черт побери,  они  женаты
уже шесть с лишним лет. Он знает каждый изгиб ее тела  и,  что  еще  хуже,
каждое движение в постели. Заниматься с  ней  любовью  все  равно,  что  в
двадцатый раз смотреть  по  телевизору  сериал  "Я  люблю  Люси".  Приятно
убаюкивает.  В  последнее  время  сладостные  мысли  об   освоении   новой
территории одолевали его при каждом удобном случае. Давненько он не  бывал
в таких заведениях, как это. С тех пор, как окончил школу. Он меланхолично
размышлял о том, что, как ни крути,  а  половину  человечества  составляют
женщины. Непонятные существа. Восхитительные непонятные существа. Как  эта
официанточка...
     На табличке он прочел ее имя. Клаудиа. Она протянула ему замусоленное
меню, и он сказал ей: "Хелло!" В ответ она призывно улыбнулась  и,  плавно
покачивая бедрами, направилась в кухню. Дейн, не отрываясь, смотрел на  ее
колыхающийся зад,  на  завязочки  фартука,  которые  болтались  на  пышных
бедрах. Он вздохнул и снова дал волю своей фантазии. Мысленно просматривая
проносящиеся перед ним кадры его собственного порнофильма, он прикидывал в
уме, как скрыть от жены романчик, который уже предвкушал.
     Он так погрузился в свои размышления, что не заметил, как  отворилась
входная дверь и в зал ввалился огромный, совершенно голый тип.
     Все разинули от изумления рты. Парень же невозмутимо  двигался  между
столиками, не обращая ни малейшего внимания на  людей.  Словно  он  их  не
видел.
     Перед взором странного посетителя была  цифровая  сетка  на  дисплее,
содержащем сорок тысяч битов информации. Цифры неслись по экрану  с  такой
скоростью, что человеческий глаз не смог бы за ними  уследить.  Обалдевшие
шоферы, бармен с выпученными глазами, перепуганная официантка  -  все  они
были  представлены  на  экране  электронными  схемами,  элементы   которых
подвергались  тщательному  анализу   и   обработке   с   целью   выяснения
эмоционального состояния объектов и прогнозирования возможной угрозы с  их
стороны.
     Никто не пошевелился, кроме  хозяина  одного  из  мотоциклов.  Роберт
Пантелли  был  законченным  -  стопроцентным  -  неудачником.  Он  повидал
всякого, и ничто уже не могло его удивить. Но такое... Он  вынул  изо  рта
дешевую сигару, и его мокрые губы скривились в усмешке.
     Голый человек увидел, что  вокруг  Роберта  формируется  пульсирующий
электронный контур. Тысячи цифр  стремительно  замелькали  на  экране  его
внутреннего зрения. Мгновенный анализ одежды  Роберта  показывал,  что  он
водит мотоцикл.
     На полную характеристику Роберта ушло каких-нибудь две секунды.
     Роберт  осклабился,  демонстрируя  редкие  гнилые  зубы.   Его   язык
заплетался от изрядной дозы выпитого:
     - Этот парень знает, как легче пережить жару.
     Два его приятеля нервно хмыкнули.
     В первое мгновение незнакомец никак не прореагировал  на  эти  слова,
затем вежливо, но без всяких эмоций, произнес:
     - Мне нужна твоя одежда, обувь и твой мотоцикл.
     Роберт  сощурился,  оглянулся  на  своих  дружков.  Те   выжидательно
смотрели на него. И тогда Роберт решил устроить  небольшой  спектакль.  Он
сделал глубокую затяжку, такую глубокую, что  кончик  сигареты  раскалился
докрасна, затем повернулся к незнакомцу:
     - Ты забыл сказать "пожалуйста".
     Друзья Роберта снова захихикали, на этот раз громче и увереннее.  Они
чувствовали, что этот парень в драку не полезет. Несмотря  на  мускулистое
тело, он стоит как идиот, и выражение лица у него самое идиотское.  Должно
быть, псих.
     А психов Роберт не  любил.  Они  напоминали  ему  о  его  собственном
придурковатом  папаше.  И  потом  ему  не   терпелось   продолжить   игру.
Послышалось тихое шипение,  какое  бывает,  когда  на  сковородке  жарится
омлет. Затем повисла гнетущая тишина.
     Именно эта тишина вывела Дейна из задумчивости. Подняв голову,  он  с
изумлением увидел совершенно голого посетителя.  В  груди  человека  зияло
обугленное дымящееся отверстие, но сам он, как ни странно, не  обнаруживал
малейших признаков боли. Дальше все случилось так быстро,  что  показалось
Дейну почти нереальным. Почти.
     Голый человек спокойно протянул руку и сжал ею  Роберта.  Мотоциклист
почувствовал, как невероятно сильные, точно клещи, пальцы  буквально  рвут
его тело, и завопил во всю мощь своих легких.
     Один из приятелей Роберта схватил за тонкий конец кий  и  размахнулся
им. Кий описал широкую дугу и, ударившись о затылок незнакомца, разломился
на две половины.
     Невероятно, но обнаженный человек не прореагировал и  на  этот  удар.
Даже глазом не моргнул. Не выпуская Роберта, он отвел руку назад,  ухватил
биллиардного вояку за полу куртки и вышвырнул в окно. Стекло хрустнуло,  и
мотоциклист тяжело плюхнулся на асфальт.
     Стремительное движение - и незнакомец высоко поднял Роберта,  который
весил полных двести тридцать фунтов, над стойкой бара и швырнул его  через
окно на кухню. Роберт угодил в огромную жаровню. Раскаленный металл  обжег
ему кожу, запах паленого разнесся  по  залу.  Роберт  взвыл,  подскочил  и
свалился на пол, катаясь, как огромный горящий шар.
     Третий мотоциклист взмахнул ножом с шестидюймовым лезвием и  полоснул
незнакомца по лицу. Тот схватился за  острое,  как  бритва,  лезвие  голой
рукой и вырвал нож у нападавшего. В  мгновение  ока  он  подбросил  нож  в
воздух,  перевернув  рукояткой  к  себе  и,  крутанувшись  точно   лопасть
вентилятора, швырнул нападавшего лицом прямо на стойку бара.  Лезвие  ножа
блеснуло над поверженной, распростертой фигурой и  с  размаху  пригвоздило
плечо нападавшего к стойке.
     Дейн и глазом не успел моргнуть, как все было  кончено.  Он  был  так
потрясен, что не мог двигаться и только наблюдал, как голый человек  зашел
за стойку бара, оттеснил плечом Ллойда и двинулся на кухню. Дело  было  не
только в том, что все произошло так стремительно. И даже  не  в  том,  что
детина был явно круче этих троих очень крутых парней.  Поражала  страшная,
ничем не объяснимая, холодная жестокость незнакомца. Он определенно  не  в
себе. А с ненормальным, да еще  действующим  с  такой  жестокостью,  шутки
плохи.
     Во всяком случае повар-мексиканец считает именно так -  он  в  испуге
попятился от незнакомца, направившегося прямо к Роберту, который,  изрыгая
ругательства, корчился на полу от боли. Когда на него упала огромная тень,
мотоциклист поднял глаза. Завывая как раненое животное, попытался  листать
из  внутреннего  кармана  потрепанной  кожаной  куртки  кольт  45  калибра
военного образца. Но его чуть ли не до кости обожженные пальцы  не  смогли
нажать на спусковой крючок. Незнакомец ударил  его  по  руке  -  небрежно,
точно муху прихлопнул - и нагнулся за оружием. Ужас охватил Роберта, когда
он увидел, как незнакомец поднял пистолет. Но он и  не  думал  целиться  в
Роберта - его заинтересовало само оружие. В течение секунды,  которую  его
электронный мозг продлил до  невероятных  размеров,  он  изучал  калибр  и
рабочее состояние пистолета. Судя по всему,  ему  и  в  голову  не  пришло
стрелять в лежавшего на полу человека. Жертва была на  время  выведена  из
строя. Уничтожение ее означало бы неразумное использование силы,  излишнюю
трату энергии. Ему нужно было лишь то, что он потребовал у Роберта в самом
начале. Не более. Он уставился на лежащего на полу  человека  неподвижным,
лишенным всякого выражения взглядом.
     Мотоциклист содрогнулся, его мозг лихорадочно заработал,  пытаясь  во
что бы то ни стало найти выход. Вопрос о  дальнейшем  сопротивлении  отпал
сам собой. Теперь, когда голый придурок с такой легкостью отобрал  у  него
пистолет, сопротивляться бесполезно. У него нет выбора. Едва шевеля рукой,
на которой уже начал вздуваться волдырь, и морщась от нестерпимой боли, он
полез в карман за ключами от  мотоцикла.  Швырнув  их  к  ногам  придурка,
Роберт начал снимать  куртку,  кусая  губы  от  адской  боли,  причиняемой
сломанным ребром.
     Дейн собрался было покинуть зал, но незнакомец вышел из кухни, одетый
в черную кожаную куртку мотоциклиста, кожаные  штаны  и  тяжелые  бутсы  с
грубыми рантами. Словно издеваясь над  людьми,  он  направился  к  группке
посетителей, окружавших все еще пригвожденного к стойке жалобно  стонущего
человека. Перед ним все как один расступались. Он на ходу рывком  выдернул
нож из плеча залитого кровью, обезумевшего от боли человека,  который  тут
же рухнул на пол, а незнакомец все так же невозмутимо проследовал к двери.
Никто не отважился преградить ему путь. Когда он проходил мимо Дейна, тот,
дрожа от страха, выдавил:  "Добрый  вечер".  Незнакомец  повернул  к  нему
голову, которая была точно на шарнирах. Его безжизненный  взгляд  на  долю
секунды задержался на Дейне, но эта  доля  секунды  показалась  последнему
вечностью. Подойдя к  двери,  незнакомец  толкнул  ее  и  вышел.  Дверь  с
грохотом захлопнулась.
     Дейн вздрогнул и вытер со лба пот. О Боже, неужто все кончилось?
     Он подошел к окну, едва переставляя ноги. Остальные посетители  молча
потянулись за ним. Они в испуге наблюдали, как незнакомец пересек площадку
для парковки, направляясь к мотоциклам. Один  только  Ллойд  не  торопился
присоединиться к зевакам. Он взглянул на лежавшего на полу  в  луже  крови
мотоциклиста, стянул с себя передник, метнулся за стойку  бара  и  схватил
какой-то предмет, припрятанный в укромном месте.
     А незнакомец между тем подошел к мотоциклам. Засунув за  пояс  кольт,
попытался завести тот,  что  был  ближе  к  нему.  Ключ  не  подходил.  Не
выказывая ни раздражения, ни тревоги, повернулся  к  соседнему  мотоциклу.
Ключ подошел сразу. Он перебросил  ногу  через  сиденье  "Харли-1380".  За
такую настоящий любитель отвалил бы хорошие деньги. Пришелец хорошо  знал,
что  ему  нужно.  Он  мог  бы  в  мгновение  ока  выложить   исчерпывающую
характеристику каждого блока и каждой детали этого мотоцикла. Но... он  не
просто любитель. Эту машину  он  выбрал  из-за  ее  надежности,  скорости,
выносливости, ибо задание, которое  ему  предстояло  выполнить,  требовало
именно этих качеств.
     Он сунул нож за голенище сапога и с силой нажал на педаль.  Двигатель
отозвался хриплым ревом, от которого  завибрировал  металлический  корпус.
Незнакомец изредка вглядывался в быстро  рассеивающийся  туман  и  пытался
завести могучий двигатель.
     Однако не успел он выжать сцепление, как на пороге бара вырос Ллойд с
винчестером 10 калибра в руках. Он выстрелил  в  воздух,  и  эхо  выстрела
заглушило рев мотора. Ллойд прицелился в спину незнакомца.
     - Я не позволю украсть чужой мотоцикл! Эй ты, сукин сын, слазь, не то
я продырявлю тебе шкуру!
     Человек повернулся и невозмутимо уставился на Ллойда. Секунду  спустя
двигатель умолк. Незнакомец соскочил с сиденья и  направился  к  владельцу
ресторанчика. Ллойд застыл на месте, полный гнева и страха. Он не  спускал
взгляда с приближающегося незнакомца, который, не мигая,  смотрел  в  дуло
винтовки. Утирая застилавший глаза пот, Ллойд лихорадочно соображал, стоит
ли хладнокровно убивать человека из-за куска железа, к тому же не  своего.
Конечно, он не  может  допустить,  чтобы  этот  малый  терроризировал  его
клиентов, да еще тырил их собственность. Это его территория. И каждый, кто
переступает порог его заведения, должен об этом помнить. Иначе он потеряет
клиентуру и пойдет ко дну. Но с другой стороны...
     Рука незнакомца дернулась,  точно  кобра  в  прыжке,  и  в  следующую
секунду винчестер оказался у него. Легкое,  едва  уловимое,  но  предельно
точное движение, и Ллойд уже под  прицелом  собственного  оружия.  У  него
отвалилась  челюсть.  Он  уже  представил  себе,  что  чувствует  человек,
которому выстрелом в упор разносят череп, когда  незнакомец,  все  так  же
крепко и  уверенно  держа  винтовку  в  одной  руке,  потянулся  другой  к
Ллойду...
     - Черт побери...
     Незнакомец  всего-навсего  достал  большие  темные  очки  из  кармана
рубашки Ллойда, надел  их,  круто  повернулся  и  зашагал  к  оставленному
мотоциклу. Завел его сходу и рванул с места, разбрасывая  во  все  стороны
гравий.
     Ллойд прислонился к дверному косяку, все еще не веря своему  счастью.
Он жив!
     Дейн проводил взглядом скрывшийся в тумане мотоцикл и подумал, что за
один день дважды побывал на волосок от смерти. Это было знамение свыше. Не
сходя с  места,  он  дал  себе  зарок  никогда  в  жизни  не  помышлять  о
супружеской измене.
     Карла оказалась лишь первой из множества еще ничего не  подозревавших
жителей Земли, чью  жизнь  случайно  и  бесповоротно  изменило  пришествие
второго терминатора.
     Его мотоцикл теперь с ревом несся  по  шоссе,  переходящему  в  Пятую
автостраду, ведущую к Лос-Анджелесу. Холодные,  зеленовато-белые  огни  по
обочинам автострады, похожие на  вспышки  трассирующих  снарядов,  бросали
мятущиеся блики на бешено ревущий мотоцикл и на темные очки,  прикрывающие
лицо мотоциклиста.



              ДВА ОСТИНА: ЛОС-АНДЖЕЛЕС, КАЛИФОРНИЯ, 4:58 УТРА

     В густой тени под мостом Шестой улицы на исписанных  всякой  всячиной
стенах кто-то вывел краской маленькие аккуратные буквы: "История  мертва".
Предсказание, можно  сказать,  выдающееся,  учитывая  все  те  странности,
которые только-только начали происходить в окружающем мире.  Эти  надписи,
сделанные такой же краской, появились  в  нескольких  местах  за  городом.
Например, на восточной окраине  Лос-Анджелеса,  где  жили  чиканос,  возле
стадиона Доджер, на стенах, окружающих обсерваторию  Гриффита,  и  еще  на
вершине Голливудских холмов.
     Никто не обратил внимания на эту надпись.
     В  Лос-Анджелесе   всегда   хватало   прорицателей,   предсказывающих
различные варианты конца света, как естественные, так  и  спровоцированные
самими людьми. Все эти бредни вместе  с  пальмами  и  смогом  были  частью
местной экзотики. Лишь тот, кто расписал весь город этими  словами,  знал,
что они означают. Может быть бессознательно, но знал.
     Полицейский Джо Остин, Счастливчик Джо, который ездил под  мостом  со
скоростью десять миль  в  час,  патрулируя  безлюдную  улицу,  определенно
ничего такого не знал и знать не хотел.  Его  внимание  было  приковано  к
теням, мелькнувшим в свете фонаря его машины и перемахнувшим через  ржавую
металлическую ограду перед  зданием  с  исписанной  стеной.  Он  ненавидел
патрулировать  этот  район  в  одиночку.  Но  на  сегодняшней   перекличке
выяснилось, что его напарник слег с пищевым отравлением, а  искать  замену
было поздно. Недавно здесь усилилась активность банды "Уайт Фенс".  Вчера,
на  утреннем  сеансе   в   кино   на   открытом   воздухе,   была   ранена
четырнадцатилетняя девочка и ее четырехлетний  брат.  Полиция  вела  поиск
нескольких преступников, заподозренных в нападении. Эти  ребята  вооружены
до зубов, гораздо лучше полицейских, это уж  точно,  и  отнюдь  не  жаждут
провести несколько лет в тюрьме. Потому нынешней ночью Остину было  не  до
размышлений над судьбой человечества.
     В нем рос страх. Однако, похоже, ему и в голову  не  приходило,  чего
следует опасаться. Вовсе  не  встречи  с  местным  головорезом.  Тот,  кто
представлял для него угрозу, родился не от женщины. Он появился на свет  в
вихре молний и был выброшен в жизнь минутным соитием двух  временных  зон,
которые поменялись местами в нескончаемом потоке времени.
     В  нескольких  ярдах  впереди  между  домами  вспыхнула  бело-голубая
молния. Остин прибавил скорость. Он все равно не успеет подъехать вовремя,
чтобы заметить сверкающий шар, зависший в нескольких футах над землей.  От
поверхности шара исходили потоки энергии,  которые  расползались  вверх  и
вниз по стенам зданий. Мусор вихрем взлетал вверх, выделывая  всевозможные
антраша, то исчезая, то  появляясь  в  мерцающих  пучках  света.  Пожарная
лестница и железная площадка запасного выхода отсвечивали багрово-красным,
будто внезапно раскалились от попадания  этих  пляшущих  молний.  Раздался
треск, и наступила тьма - хоть глаз выколи. Затем - яркая  вспышка.  Остин
чертыхнулся и резко нажал на тормоза, остановив машину как раз  у  границы
электромагнитной аномалии. Если бы он проехал еще несколько футов, погасли
бы фары и заглох мотор. Полицейский, как зачарованный, смотрел на странные
блики, плясавшие на стенах. Вспышки быстро гасли.
     Когда  он  вышел  из  машины,  все  вокруг  уже  успокоилось,  только
откуда-то доносился вой бродячего пса. Он сделал глубокий вздох. Озон.
     Сердце Остина выпрыгивало из груди, будто он пробежал целую милю.  Ни
за какие коврижки не пойдет он в тот самый темный проулок один. Правда, на
нем  форма,  к  тому  же  он  опытный  профессионал.  У  него   "беретта",
9-миллиметровый пистолет с  пятнадцатью  патронами.  А  что  если  замкнул
трансформатор? Может возникнуть пожар. Остин сделал еще вздох, бормоча про
себя проклятия, и шагнул в тень между двумя зданиями.
     Он  напряженно  вглядывался  в  темноту,   пытаясь   различить   хоть
что-нибудь. Фонари не горели  -  то  ли  их  отключили,  то  ли  произошло
замыкание - черт его знает, что Тут сейчас произошло. Над головой  у  него
нависала бетонная громада моста Шестой авеню. Он  шел  прямо  под  мостом,
направляясь к тупику за металлическим забором. Там, за этим забором,  были
только  железнодорожные  пути,  а  еще  дальше  -   бетонное   ложе   реки
Лос-Анджелес. Что-то непонятное  творилось  с  этим  забором.  Полицейский
сдвинул брови, когда луч его фонаря упал на идеально  ровное  отверстие  в
заграждении. Он подошел ближе и увидел, что  края  отверстия  раскалены  и
дымятся. Рука привычно  расстегнула  кобуру  и  сжала  рукоять  пистолета.
Полицейский  посмотрел  вниз.  В  дальнем  конце  забора  зиял   аккуратно
вырезанный сферический кратер. Будто некая сила взяла и  высверлила  кусок
асфальта. Остин с трудом подавил в себе желание бежать.  Очень  жаль,  что
ему удалось справиться со  своим  страхом.  Иначе  он  прожил  бы  гораздо
дольше.
     Кто-то выскользнул из-за здания офиса. Странное,  зловеще  светящееся
пятно. Остин почувствовал, что рядом находится живое существо.  Мгновенная
вспышка, словно кто-то вырвал из его потока сознания  один  светлый  кадр.
Удара он не почувствовал, лишь через некоторое  время  тупо  осознал,  что
лежит лицом на земле. Разбитая об асфальт левая  скула  отзывалась  болью.
Чьи-то руки стаскивали с него форму. Из носа текла кровь. Казалось, все  у
него переломлено. Шея скрипела,  будто  между  позвонками  набился  песок.
Прежде, чем потерять сознание, он успел удивиться, для  чего  банде  "Уайт
Фенс" понадобилась его форма. Для чего бы ни понадобилась, ничего хорошего
это не предвещает. Хотя теперь ему все равно. Это их  дело.  У  него  есть
свои заботы...
     Спокойно умереть, например.
     Кот, забредший в проулок, увидел голого человека,  который  склонился
над телом полицейского, ощупывая его форму. Крошечный  мозг  животного  не
смог осознать случившегося, но глаза увидели нечто  странное.  Голое  тело
человека становилось темно-синим, цвета формы, на груди  вдруг  заблестела
серебряная бляха.
     Животное в страхе метнулось прочь.
     Спустя несколько минут нападавший подошел к машине. Он  был  в  форме
Остина и с его значком. Сев за  руль,  он  осмотрел  внутренность  машины,
приборы,  управление.  Все  оказалось  знакомым.  Вид  этой   машины   был
запечатлен в его памяти, хотя он ее никогда не видел. Справа темнел  экран
компьютера МДТ-870, включенного в сеть  ЭВМ  полицейского  управления.  Он
внимательно посмотрел на него. Прибор он видел впервые в жизни, но  помнил
каждую деталь электронной схемы. Протянул руку и нажал на  клавиатуру.  На
экране возник список команд. Удовлетворенный, человек включил зажигание  и
бросил взгляд в зеркало  обзора.  Оттуда  на  него  смотрело  симпатичное,
мужественное  лицо,  русые  волосы   подстрижены   коротко,   по-военному.
Серо-голубые  глаза  смотрят  пристально  и  внимательно,  в  их   взгляде
чувствуется уверенность.
     "Новый" офицер Остин, личный номер 473, завел машину и  устремился  в
ночь. Этот новый внешний вид ему вполне соответствует: в конце  концов  он
послан сюда за тем, чтобы выполнять свой долг - служить и защищать.



             ГЕНЕРАЛ: РЕЗЕДА, КАЛИФОРНИЯ, СУББОТА, 10:58 УТРА

     Из   приемника,   установленного   в   открытом   гараже   пригорода,
оглушительно неслось: "Я хочу, чтобы меня успокоили". На  газонах  журчала
вода. Дети выписывали сложные  коленца  на  велосипедах  вокруг  взрослых,
которые мыли машины на  подъездных  дорожках  к  собственным  домам.  Небо
отливало  яркой  голубизной.  Легкий  ветерок  развеял  смог   до   самого
Сан-Бернардино. Джон Коннор, рассеянно слушая  сходивший  за  музыку  рев,
уверенно ставил карбюратор на  свою  грязную  "Хонду-125".  Длинные  пряди
волос обрамляли лицо, в глазах светился ум,  необычный  для  десятилетнего
мальчика. Если глядеть со стороны, то этот парень в безрукавке и  грязных,
укороченных джинсах, ничем  не  отличался  от  Тима,  своего  замурзанного
дружка, который стоял рядом и  лениво  подбрасывал  и  ловил  одной  рукой
отвертку. Но стоило подойти ближе  и  присмотреться  внимательней  -  и  в
глазах Тима можно  было  разглядеть  выражение  некоторого  удивления.  Во
взгляде же Джона притаились воспоминания, слишком тяжелые для ребенка.
     На  пороге  гаража  появилась  тридцатитрехлетняя  женщина.  Когда-то
Дженелл Войт была недурна собой. Учась в выпускном классе, она  без  конца
бегала на свидания. Правда, особенно интересной ее никто не считал.  Не  в
состоянии трезво оценить свою внешность, она совсем пала духом от  горькой
мысли,  что  жизнь  ее  беспросветна.   С   годами   недовольство   жизнью
усиливалось, и теперь Дженелл очень часто бывала не в духе.  От  постоянно
плохого настроения ее свежесть  поблекла,  рот  кривила  злая  гримаса,  в
глазах появилось туповатое выражение, и они напоминали Джону глаза коровы,
лениво пасущейся на склоне.
     Она страдала еще и от того, что не могла  иметь  детей.  Из-за  этого
участвовала в движении "Приемные родители" и стала приемной матерью Джона.
Именно поэтому она стояла сейчас на пороге  гаража  с  кислой  гримасой  и
всклоченными волосами.  Поначалу  Джон  показался  ей  застенчивым,  легко
уязвимым ребенком, требующим родительской любви и  способным  на  глубокую
привязанность. И хотя так оно и было, природа наделила его еще  и  другими
качествами:  отвагой,  твердостью  характера,  чрезмерной  независимостью,
склонностью к меланхолии. В общем, еще тот гаденыш.
     Последние несколько месяцев  истощили  терпение  Дженелл.  А  сегодня
утром оно окончательно лопнуло. Дело в  том,  что  как  бы  сильно  ей  ни
хотелось иметь детей, воспитатель из нее был никудышный.  Разумеется,  она
не имела понятия о том, кто этот мальчишка,  преждевременно  старящий  ее,
что  ему  суждено  стать  генералом  во  главе  многонациональной   армии,
состоящей из простых, как она сама, людей. Но это было в Далеком  Будущем,
а не сейчас.
     Музыка гремела на полную катушку, и ей пришлось повысить голос:
     - Джон, выходи отсюда и прибери наконец в своем свинарнике!
     Тим прекрасно слышал ее, Джон и бровью не повел, точно это относилось
не к нему.
     - Джон! - взвизгнула  Дженелл  этим  ужасным,  нетерпящим  возражений
тоном  взрослых,  в  котором  таится  множество  угроз,  известных   одним
взрослым.
     Джон сделал радио еще громче. Тим ухмыльнулся, прикрывшись рукой.
     - Я знаю, что ты меня слышишь! Выключай музыку и убирайся отсюда!
     Но Джон принялся терзать дроссель "Хонды", пытаясь завести мотор.
     Дженелл заметила усмешку Тима, и глаза ее сузились от злости.
     - А ты чему смеешься?
     Прячась за бензобак мотоцикла, Тим перебрался поближе к Джону.
     Дженелл сердито хлопнула дверью.
     Тим подождал, пока она отойдет подальше, и сказал:
     - Она сегодня буйная.
     Джон не выказал никакой реакции, будто все  это  его  не  касалось  -
опасения, если они у него и были, он запрятал  как  можно  дальше,  чтобы,
если понадобится, вернуться к ним потом.
     - Дай сюда отвертку, - бросил он.
     Тим, хоть и был двумя  годами  старше,  во  всем  привык  подчиняться
Джону. Он безропотно подал ему отвертку. Джон был прирожденным лидером: об
этом свидетельствовали и тон его голоса, и решимость  во  взгляде,  и  еще
кое-что, о чем знал только он.
     Дженелл ворвалась в комнату. Ее муж, Тодд Войт, растянулся на диване,
рассчитывая  посмотреть  по  телевизору  бейсбольный  матч.  Его  бледное,
одутловатое лицо слегка припухло от сна, волосы были взъерошены. И вообще,
у него был вид опустившегося человека. До полудня еще далеко, и Тодд хотел
спокойно переварить завтрак. Увы, это оказалось невозможным.
     - Все, с меня хватит. Этот чертов ребенок  не  желает  даже  отвечать
мне.
     Тодд не винил Джона. Он сам иной раз не отвечал жене. У Дженелл  была
ужасная привычна в  самое  неподходящее  время  громко  сетовать  на  свои
несчастья, точно все так и жаждут послушать ее  жалобы,  а  своими  делами
занимаются только для вида.
     "О, Господи", - мысленно взмолился он, не отрывая глаз от  экрана,  -
все шло к тому, что Ховард Джонсон, известный среди болельщиков  как  "Хоу
Джо", должен был забить мяч.
     - Тодд! Может, оторвешь  задницу  от  дивана  и  сделаешь  что-нибудь
полезное?
     Тодд старался как можно дальше тянуть с ответом, но, когда в  воздухе
запахло жареным, со вздохом сказал:
     - Ну, что ты от него хочешь?
     - Он уже месяц не убирает свою комнату.
     - Ну да, это необходимо сделать прямо сейчас, - пробормотал он. - Тем
более, что все  остальное  в  идеальном  порядке.  -  Он  окинул  взглядом
неприбранную гостиную.
     К счастью, Дженелл не  услышала  его  последние  слова.  Она  стояла,
уперев руки в бедра. Было время, он любил ласкать  эти  бедра.  Только  уж
больно быстро  из  их  брака  улетучилось  наслаждение.  После  того,  как
появился Джон, стало окончательно ясно, что их союз стремительно  движется
к  финишу.  Тодд  швырнул  на  пол  панель  дистанционного  управления   и
направился в гараж.
     Джон услышал, как хлопнула дверь гаража. Он  туже  завинтил  шуруп  и
швырнул отвертку в ящик для инструментов. Тодд  подошел  к  нему  как  раз
тогда, когда Джон двигал ящик для инструментов (его, Тодда,  инструментов)
по заляпанному маслом бетонному полу.
     - Какая грязь! Сколько раз я говорил тебе, чтоб не смел их брать!
     - Возьми мою сумку! - приказал Джон Тиму.
     Подхватив пластиковый мешок,  мальчишка  вскочил  на  заднее  сиденье
мотоцикла.  Джон  завел  мотор.  Тодд  заорал  во  все   горло,   стараясь
перекричать рев двигателя:
     - Джон, не валяй дурака, сделай то, что тебе велит мать!
     Джон измерил Тодда ненавистным взглядом:
     - Она мне не мать, Тодд!
     Мотоцикл сорвался с места и вылетел из гаража на такой скорости,  что
Тим едва удержался на  сиденье.  Тодд  отскочил  в  сторону,  и  мальчишки
понеслись к шоссе.
     - Не смей выезжать на дорогу, у  тебя  нет  прав!  -  крикнул  он  им
вдогонку.
     В ответ Джон лишь прибавил  скорость,  чуть  не  сбив  по  пути  двух
школьников.
     Одураченный Тодд остался стоять на месте.  Этому  маленькому  негодяю
так нравилось унижать отца, да  еще  в  присутствии  своих  друзей.  Но  в
общем-то  он  испытывал  облегчение.  Джон  уехал,  а,  значит,  следующее
выяснение отношений откладывается до его возвращения вечером, поэтому Тодд
может вернуться к телевизору. Если повезет, удастся даже вздремнуть.  Лишь
бы Дженелл помолчала.
     Джон  гонял  на  мотоцикле,  как  прирожденный  гонщик.  Он  идеально
вписывался в повороты, внимательно следил за тем,  чтобы  не  налететь  на
внезапно выскочившего на  дорогу  ребенка,  не  столкнуться  со  встречной
машиной. Ему нравилось рисковать - риск кружил  ему  голову,  но  это  был
просчитанный риск.
     Сейчас он мчался по тихим улочкам, потом пересек пустырь и выехал  на
дорожку, изгибавшуюся вдоль  сточного  канала.  Проскочил  через  дырку  в
изгороди, не только не сбавив, но даже  увеличив  скорость.  Тим  подогнул
колени, когда они летели сквозь ограду, изо всех сил  стараясь  не  подать
виду, что душа у него ушла в пятки. Но ему не удалось справиться с ужасом,
когда Джон гнал мотоцикл по бетонной  набережной  канала.  Казалось,  этой
гонке не будет конца.
     Они делали всевозможные пируэты  -  Джон  считал  эту  узкую  полоску
бетона  своей  личной  автострадой,  ибо  здесь  к   нему   не   цеплялись
полицейские. Мотоцикл проносился в нескольких дюймах от отвесных  бетонных
стен высотой в тринадцать футов,  разбрасывая  брызги  грязной  воды.  Тим
издал вопль, стараясь скрыть свой страх. И хлопнул Джона по спине.
     - Отличная езда, парень!
     Они влетели на скорости в небольшую лужу.  "Хонда"  скользнула  вбок,
норовя съехать вниз. Джон небрежно тормознул ногой  и  выровнял  мотоцикл.
Замерший от ужаса Тим попытался  отделаться  смешком.  Но  вышло  какое-то
карканье. Чтобы скрыть смущение, он брякнул:
     - А где твоя настоящая мать?
     Джон молчал, пребывая в мрачной задумчивости, но Тим настаивал:
     - Она что, умерла?
     - Можно сказать, что да, -  ответил  Джон  так  тихо,  что  Тим  едва
расслышал его слова.
     Подчас парнишка замыкался в себе, точно отгораживался от  всего  мира
стальной стеной. Тим собирался еще что-то сказать, но  Джон  вдруг  поддал
газу, и машина рванулась вперед.
     Тим закрыл рот и вцепился в сиденье.



        ПАЦИЕНТ N 82: В ТРЕХ МИЛЯХ ОТ ЧИНО, КАЛИФОРНИЯ, 10:59 УТРА

     Если ехать по шоссе, это  заведение  ни  за  что  не  увидеть.  Можно
проехать по живописной Хэппи Кэмп Роуд через  весь  маленький  район,  где
только жилые дома, мимо парка аттракционов, и все  равно  не  увидеть  это
здание. Вам придется  как  следует  поискать,  прежде  чем  вы  обнаружите
незаметную   бетонированную    дорожку,    огибающую    поросший    дубами
куполообразный  холм.  Сзади  холма  вы  увидите  табличку   с   надписью:
"Пескадерская  государственная   клиника   для   психически   ненормальных
преступников".
     Табличка прикреплена к железной ограде, увенчанной несколькими рядами
проволоки. С внутренней  стороны  тяжелой  железной  двери  -  вооруженный
охранник в будке. За оградой лепятся друг к другу большие здания. Все окна
зарешечены. Вылизанные дорожки объезжают машины частной охраны. Все вместе
выглядит не приветливее резиденции КГБ.
     Но   внутри   еще   хуже.   Это   медицинская   тюрьма   для   мысли.
Продезинфицированные белые стены. Санитары  в  белой  полотняной  униформе
толкают кресла  с  пациентами  по  удручающе  голым  коридорам  -  обычная
прогулка. "Аллея инвалидных кресел" - так это здесь называется.
     Налево от входа еще один короткий коридор с электронными  дверьми  по
обоим концам. Первая напоминает дверь в тюремную камеру. В  дальнем  конце
коридора - прочная, огнеупорная,  стальная  дверь.  Перед  ней  сидят  два
свирепых стража, которые смотрят  на  экраны  видеомониторов,  укрепленных
перед  ними,  и  перебрасываются  репликами.  На  экране  видно  все,  что
происходит за этой дверью.
     Место абсолютной изоляции...
     Здесь, под постоянным  присмотром  и  охраной,  держат  преступников,
поведение которых непредсказуемо  и  несет  потенциальную  опасность.  Они
слишком буйны, чтобы позволять им общаться друг с другом,  поэтому  каждый
пациент содержится в отдельной камере. Здесь так же мрачно и сурово, как в
камерах одиночного заключения самой  настоящей  тюрьмы.  И  еда  не  лучше
тюремной.
     Доктор Питер Силберман вел за собой по коридору группу робких молодых
врачей, за ними шли три суровых санитара, похожих на  недавно  ушедших  из
профессионального футбола детин. Силберман чуть  прихрамывал.  При  каждом
шаге повязка на ноге больно терла распухшую кожу. Он пытался забыть о боли
и сосредоточиться на том, что ему предстоит  сделать.  Это  не  так  уж  и
сложно. Здесь он как рыба в воде  и  может  часами  рассказывать  о  своей
работе,  в  которой  чувствует  себя  настоящим  профессионалом.   Нелегко
подавить в себе желание  щегольнуть  своим  выдающимся  интеллектом  перед
этими неоперившимися юнцами, но часто это ему удавалось. Только не сейчас.
     Он  говорил  тихим,  вкрадчиво-убаюкивающим  голосом,  каким  говорят
выступающие по радио психологи:
     - В следующей камере - пациент N_82, женщина 29  лет,  диагноз:  ярко
выраженный   шизофренический   синдром.   Симптомы   обычные:   депрессия,
беспокойство, буйное поведение, мания преследования.
     Молодые врачи  ловили  каждое  его  слово.  Своими  точными,  логично
построенными научными статьями по проблемам  психиатрии  доктор  Силберман
завоевал себе репутацию серьезного специалиста. Нельзя сказать,  чтобы  он
был самым главным авторитетом, но в сложных случаях часто прибегали именно
к его консультациям. Правда, процент излечения  у  него  был  не  особенно
высоким. Некоторые сообразительные молодые врачи понимали, что он не умеет
находить  подход  к  больным.  Но  в  общем  он  был  неглуп.  Много   лет
консультировал лос-анджелесское  полицейское  управление,  изучил  десятки
сложнейших случаев, обследовал личности  наиболее  известных  в  последнее
время убийц. Но самый большой недостаток доктора Силбермана  заключался  в
том, что он был умнее, чем нужно для его же блага.
     - Вот мы и пришли.
     Он остановился возле камеры Она была с герметичной звуконепроницаемой
дверью:  сообщение   с   пациентом   осуществлялось   через   зарешеченное
переговорное  устройство,  вмонтированное   под   маленьким   окошком   из
плексигласа. Несмотря на все свое  техническое  совершенство,  она  сильно
смахивала на дверь в средневековую темницу. Доктор заглянул в окошко.
     Сквозь мутное стекло в палату лился  солнечный  свет,  отбрасывая  на
голую стену напротив тень в виде решетки. В комнате не было ничего,  кроме
стальной раковины унитаза и хорошо отполированного металлического зеркала,
намертво вмонтированного в стену.
     Койка, с которой  сняли  матрац,  была  прислонена  к  стене  ножками
наружу. В одну из них  вцепились  потные  руки,  сухожилия  напрягались  и
расслаблялись,   когда   заключенная   медленно   делала   упражнения   на
растягивание, отбрасывая с миндалевидных карих  глаз  длинные,  спутанные,
влажные  от  пота  волосы.  На  молодой  женщине  была  тюремная  рубашка,
больничные  брюки,  она  подтягивалась,  схватившись  за   верхнюю   ножку
поставленной на спинку кровати,  и  ее  гибкое  тело,  прямое  и  упругое,
напрягалось, точно стальная линейка. Она поджала колени, и ступни  поэтому
не  доставали  до  пола.  Худые,  мускулистые  плечи  поднимались   вверх,
опускались,  снова  поднимались  вверх...  Она,  похоже,  не   чувствовала
усталости - даже ритм упражнения не замедлялся.
     Как машина.
     Доктор отошел от окошка, чтобы в него могли заглянуть другие.
     Женщина отвернулась от двери. Она вела себя так, словно не знала, что
за ней наблюдают. Но на самом деле она знала.
     Мелькание лиц в дверном окошке отражалось в зеркале.  Но  женщина  не
желала знать об  этом  унижении  -  она  ведь  не  подопытная  крыса.  Она
продолжала делать упражнения, но руки  ее  подрагивали  -  мускулы  начали
уставать.
     Когда в окошко заглянули все желающие, доктор снова подошел к нему и,
изобразив на лице приветливую улыбку, щелкнул переговорным  устройством  и
сказал:
     - Доброе утро, Сара.
     Сара Дженет Коннор отвернулась от кровати и взглянула на  Силбермана.
Годы, которые она провела в изоляции,  наложили  на  нее  отпечаток.  Лицо
приобрело дерзкое, напряженное выражение, взгляд блуждал точно  в  поисках
спасения. Казалось, она готова как к бегству,  так  и  к  борьбе.  Некогда
мягкий и плавный овал лица затвердел и  стал  резким.  Она  все  еще  была
красива какой-то дикой  красотой,  но  имела  измученный,  затравленный  и
страдающий вид.
     Именно так и должна выглядеть пациентка психиатрической клиники.
     Сара ответила тихо,  ужасающе  монотонно.  Это  напомнило  Силберману
глухое ворчание животного:
     - Доброе утро, доктор Силберман. Как ваша нога?
     Доктор в мгновение ока лишился самодовольного выражения.
     - Отлично, Сара.
     Отключив переговорное устройство, он обратился к практикантам:
     - Видите ли, несколько недель  назад  она...  ткнула  мне  в  коленку
отверткой.
     Присутствующие  незаметно   улыбнулись.   Силберман   заставил   себя
держаться как ни в чем не бывало, пытаясь обрести уверенность в  привычном
потоке медицинских терминов. Сара представляет собой загадочную  и  мощную
силу природы, которую он, фактически, заточил в клетку, а теперь,  образно
говоря, опутывал сетью медицинской тарабарщины.
     - Особенно интересна  композиция  бреда.  Она  считает,  что  машина,
называемая "Терминатор" и  принявшая  человеческий  облик,  отправлена  из
будущего, чтобы убить ее. А  также,  что  отцом  ее  ребенка  был  солдат,
посланный на ее защиту. И тоже... из будущего. - Он не смог удержаться  от
иронической улыбки. - Если я не ошибаюсь, из 2029 года.
     Практиканты хмыкнули.
     - Видимо, эта  бредовая  идея  сначала  овладела  ее  дружком,  потом
передалась ей. Чрезвычайно интересный случай передачи идей. Но и не  такой
уж редкий, как может показаться на первый взгляд. В последнее время мы все
чаще встречаемся с подобными фактами. Своего рода  реакция  отторжения  на
возросший технократизм нашего общества. И, по-видимому,  попытка  защитить
себя  от  дегуманизации  отношений  в  современном  мире.  Если   бы   эту
незаурядную энергию пациентки, с которой она отстаивает свой опасный бред,
удалось направить на ее  собственное  излечение,  она  давно  бы  была  на
свободе.
     Силберман замолк. Ему вспомнилась Сара, какой он впервые увидел ее на
допросе  в  полицейском  участке.  Она  связалась  с  каким-то  то  буйным
параноиком, с которым они бежали, но его в конке  концов  убили.  Сара  на
несколько лет исчезла из поля зрения Силбермана и, по иронии судьбы, снова
была направлена под его опеку после неудачной  попытки  устроить  взрыв  в
местном отделении корпорации,  производящей  компьютеры.  С  тех  пор  она
оставалась самой упрямой, неуступчивой из его пациентов, хотя за это время
состояние ее должно было улучшиться. Его немного беспокоило, что так и  не
удалось подобрать подходящего для нее лечения. Стараясь отогнать  от  себя
неприятные мысли, доктор отрывисто бросил:
     - Пошли дальше.
     Практиканты переглянулись и двинулись к следующей камере.
     Силберман задержался, чтобы дать указание старшему санитару.
     Дуглас был ростом шесть и четыре десятых фута,  весом  250  фунтов  и
отличался приветливостью гремучей змеи. Силберман старался говорить  тихо,
чтобы практиканты его не слышали.
     - Я  не  люблю,  когда  пациенты  устраивают  беспорядок  в  палатах.
Проследите, чтобы ей дали торазин.
     Дуглас кивнул и знаком приказал двум  дюжим  санитарам  следовать  за
ним. Силберман отправился догонять практикантов.
     Дверь открылась, и Сара обернулась.
     Дуглас  вошел  медленно,  угрожающе  небрежно  постукивая  деревянной
дубинкой по двери. За ним шли еще двое. Один из них держал  нечто  похожее
на укороченную палку погонщика скота. Сара по опыту знала, как больно бьет
эта палка. В руках другого был поднос,  на  котором  стояли  стаканчики  с
красной жидкостью.
     Торазин.
     - Пора принимать лекарство, Коннор, - сказал Дуглас.
     Сара метнула в него безумный взгляд. В ней боролись ярость и страх.
     - Сам принимай, - отрезала она.
     Дуглас ухмыльнулся как можно  небрежнее.  Его  палка  не  переставала
отстукивать по двери: тук, тук, тук...
     - Ты должна вести себя хорошо - сегодня к тебе придут...
     - Я не стану принимать его. Снова эти... ужасы.
     - Никаких ужасов.
     Он с размаху ударил ее дубинкой в  живот.  Она  согнулась  пополам  и
упала на колени.
     Дуглас с силой пнул ногой по койке, прислоненной к  двери,  и  она  с
грохотом обрушилась в нескольких дюймах от головы Сары. Сара  метнулась  в
сторону, и, превозмогая боль, прохрипела:
     - Попробуй еще раз, скотина, и я убью тебя.
     Дуглас нахмурился,  взял  у  второго  санитара  плетку  и  подошел  к
скорчившейся на полу Саре.
     Она знала, что будет дальше.
     - Отойди от меня, свинья! А-а-а!..
     Удар пришелся по спине,  когда  она  пыталась  подняться.  Она  опять
упала. Плетка взметнулась над ней, затрещали  электрические  разряды,  она
сжалась от боли. Дуглас схватил ее за волосы и рывком  поставил  на  ноги.
Поднес к ее губам стакан с торазином.
     - Последний раз прошу, дорогуша, - просюсюкал он.
     Сара попыталась из последних сил освободиться, но с Дугласом ей  было
не сладить. К тому же она не могла допустить, чтобы ее  покалечили.  Чтобы
выбраться из этого ада, ей понадобится  много  сил.  Зажмурившись,  она  с
трудом проглотила обманное зелье.
     Снова эти сны наяву. Она тут  же  почувствовала  приближение  сонного
облака. Теперь они могут делать с ней все, что захотят, например, навсегда
заточить в этих стенах, изолировав от мира.
     И тогда что-нибудь может случиться с ее сыном.



           СНИМОК ИЗ "ПОЛЯРОИДА": РЕЗЕДА, КАЛИФОРНИЯ, 12:04 ДНЯ

     Джон воровато согнулся у автомата,  выдающего  наличность  в  глубине
банковского  зала.  Тим,  нервничая,  стоял  на  стреме.  Джон  протолкнул
украденную карточку в прорезь машины.
     - Скорее! - торопил его Тим.
     Но  Джон  не  спешил.  Он  умел  сохранять  спокойствие   при   любых
обстоятельствах. Спешка приводила к ошибкам, на исправление которых  потом
уходило время. Он не хотел ошибаться. Спокойно набрал  команду,  маленький
дисплей показал номер  карты.  Джон  набрал  его  на  терминале  кассового
аппарата  и  опустил  требование  на  триста  долларов.   Машина,   словно
сомневаясь,  замерла.  Джон   знал,   что   наверху   машины   установлена
видеокамера, делавшая мгновенный снимок того, кто получает деньги. Но Джон
предусмотрительно сбрызнул объектив подсушивающим дезодорантом.  Когда  он
высохнет,  порошок  покроет  поверхность  объектива   и   изображения   не
получится.
     Тим заметил, что на стоянке появилась машина,  из  нее  вышла  полная
женщина с сумкой.
     - Идут!
     Джон схватил Тима за полу рубашки.
     - Стой! Ни с места!
     Тим забеспокоился, увидя, что  женщина  направляется  в  их  сторону.
Секунду   спустя   автомат   зажужжал    и    выбросил    пятнадцати-    и
двадцатидолларовые банкноты.
     - Вот и все, - сказал Джон.
     Бросив взгляд через плечо, Тим присвистнул:
     - Вот это да! Где ты научился?
     Джон протянул руку, протер объектив камеры и начал складывать  деньги
в сумку.
     - У моей матери. Настоящей матери. Пошли, малыш...
     Тим взглянул на приближавшуюся  женщину.  Она  смотрела  на  них,  но
разделявшее их расстояние, похоже, было слишком большим, чтобы она  смогла
сообразить, чем они занимаются.
     - Пошли!
     Они рванули за угол, в переулок, где оставили  мотоцикл.  Спрятавшись
за ним, Джон отсчитал долю Тима. Пять бумажек по двадцать долларов. У Тима
отвисла челюсть.  Невероятно.  Джон  каждый  день  выкидывал  какой-нибудь
фокус. Но такое...
     Когда Джон открыл сумку, чтобы сложить деньги, Тим краем глаза увидел
фотографию.
     - Кто это?
     Джон взглянул на потертый, замусоленный  снимок  молодой  женщины  за
рулем джипа. Рядом с ней сидела немецкая  овчарка.  Лицо  у  женщины  было
нежное и печальное. Джон часто задумывался над тем, чему она улыбается. На
снимке были видны мягкие округлые линии ее живота. Там был...
     Он.
     Странно и жутковато!
     - Это моя мама.
     - А она спокойная, да? - хмыкнул Тим.
     Джон нахмурился. В нем боролись самые противоречивые чувства - он сам
не знал, что происходило с ним, когда он смотрел на фотографию. Разве  это
объяснишь Тиму? Приятель он хороший, но соображает туговато. Он сказал:
     -  Вообще-то  нет.  Она  здорово  не  в  себе.   Задумала   подорвать
компьютерный завод и попала в Пескадеро, в клинику.
     Все это показалось Тиму детской сказочкой, а там кто его знает...
     - Заливаешь?
     - Да нет, ей крышка. Поехали.
     Джон пытался имитировать цинично-равнодушный тон  взрослого  мужчины,
и, судя по тому, что Тим утратил интерес к истории  его  матери,  ему  это
удалось. Он хлопнул Тима по  плечу,  и  они  вскочили  на  мотоцикл.  Джон
включил зажигание, и машина рванула вперед.
     Но мысленно Джон видел перед собой лицо матери, ее глаза  следили  за
ним строго, осуждающе. Так было всегда.
     "Черт бы ее побрал", - подумал Джон.
     "Если тебе на самом деле все равно, почему ты  хранишь  этот  снимок,
подаренный ею?", - вопрошал противный внутренний голос.
     - "Катись ты к черту!" - отмахнулся от него Джон, разогнал мотоцикл и
на полной скорости вылетел на проспект.



                   ПОИСКИ: РЕЗЕДА, КАЛИФОРНИЯ, 12:08 ДНЯ

     На  дисплее  в  полицейской  машине  был  файл  отделения  малолетних
преступников. Субъект: Джон Коннор.  Под  сведениями  о  его  арестах  шла
биографическая статистика. Мать: Сара Коннор. Официальные опекуны: Тодд  и
Дженелл Войт. Их адрес: 19828 Сент-Алмонд, Резеда, Калифорния. Полицейская
машина остановилась.
     Офицер Остин тщательно изучал местность. Причем  не  только  глазами.
Все его тело оценивало обстановку множеством самых разнообразных  способов
- незаметных для внешнего наблюдателя, но, тем не  менее,  важных.  Данные
этих наблюдений будут долго  храниться  в  его  памяти  для  возможного  в
будущем стратегического использования.
     Остин  осмотрел  подъездную  дорожку  к  обшарпанному  дому  с  тремя
спальнями. Отметил все окна и двери, после этого решился войти.
     Шагая к дому, он все еще продолжал изучать  улицу,  запоминая  каждую
мелочь. Непосредственной опасности не ощущалось. Разве что...
     Из заднего двора послышался злобный собачий лай. Остин заключил,  что
это, судя по всему, порода среднего размера и добавил эту деталь  к  своим
сведениям.
     В дверь три раза громко  постучали.  Тодд  Войт  слез  с  дивана,  не
отрывая затуманенного взгляда от телевизора. Шел  третий  тайм.  Во  время
второго он, должно быть, вздремнул. И какого черта собака беснуется? Можно
подумать, к ним во двор проникла целая банда.
     Еще три размеренных удара. Кто-то  стоит  у  двери.  Тодд  вполголоса
чертыхнулся. Почему бы его не могли оставить в покое хотя бы по  субботам?
Сегодня дергают все, кому не лень. Он сердито протопал по коридору, рывком
открыл входную дверь...
     Перед ним  возникло  неулыбчивое,  лишенное  всякого  выражения  лицо
полицейского. Тодд унял свой гнев и голосом, осипшим от сна, буркнул:
     - Слушаю вас.
     - Вы официальный опекун Джона Коннора?
     Тодд помрачнел и вздохнул.
     - Все верно. Что он еще выкинул?
     Остин ответил не  сразу,  сначала  беглым  взглядом  окинул  комнату.
Увидел сквозь стеклянную дверь собаку - помесь овчарки с кем-то -  которая
с яростным лаем металась в огороженном заднем дворике.
     Из дверей вышла Дженелл с номером "Пипл"  в  руках.  Остановилась  за
спиной у Тодда.
     Полицейский внимательно посмотрел на нее, потом спросил:
     - Могу я с ним поговорить?
     Тодд пожал плечами.
     - Ничего не имею против, но его нет дома. Утром он укатил куда-то  на
мотоцикле.
     - У вас есть его фото?
     - Принеси альбом, Дженелл.
     Дженелл в раздумье потопталась на месте, потом сказала:
     - Сейчас.
     Она отошла к камину, а Тодд повернулся к полицейскому:
     - Вы хоть скажите мне, в чем дело.
     - Я должен задать ему несколько вопросов.
     Подошла Дженелл с альбомом фотографий  в  руках.  Вытащила  несколько
фотографий  Джона  -  обычные  школьные  снимки,  на   которых   мальчишка
недовольно смотрит в объектив. Фотографироваться ему нравилось не  больше,
чем давиться шпинатом.
     Полицейский взял фото, быстро  взглянул  на  него.  На  долю  секунды
взгляд его глаз зловеще впился в лицо мальчишки. Тодд и Дженелл  этого  не
заметили.
     - Симпатичный парень, - бросил полицейский. - Не возражаете,  если  я
возьму фотографию с собой?
     Дженелл рассеянно кивнула, силясь что-то вспомнить, и добавила:
     - Сегодня утром один парень тоже расспрашивал о нем.
     Тодд раздраженно хмыкнул: он хорошо запомнил этого типа. Еще бы!  Тот
помешал досмотреть классную подачу Гудена.
     - Да, здоровый такой. На мотоцикле. Он из ваших?
     Тодд уловил сомнение, промелькнувшее в глазах полицейского. Но  Остин
тут же изобразил улыбку.
     - Пусть это вас не волнует.


     Терминатор ехал на "Харли", механически выстраивая  маршрут  движения
из  чередующихся  улиц  и  поворотов,  наблюдая,  анализируя,  изучая  все
подозрительное  на  своем  пути.  Тщательно  и  не  спеша,   киборг,   эта
акула-хищник, обследовал улицы  в  поисках  Джона  Коннора.  За  последние
полчаса Терминатор основательно изучил город в радиусе семи километров, он
вел машину уверенно и осторожно, точно  профессиональный  водитель,  сходу
приноровившись к потоку уличного транспорта, его приливам и отливам.
     Киборг понимал: все эти  подробности  могут  оказаться  стратегически
важными. Он видел, где живет парень, знал, как он проводит время, так  что
рано или поздно их  дорожки  сойдутся.  Проехав  несколько  кварталов,  он
свернул к сточному каналу.
     Если бы киборг постоял у обочины дороги еще полминуты, он бы заметил,
как Джон и Тим пронеслись на мотоцикле в квартале отсюда.
     Случается, что и терминаторы подвластны капризам судьбы.



       ЧАСЫ ПОСЕЩЕНИЙ: ПЕСКАДЕРО, ГОСУДАРСТВЕННАЯ КЛИНИКА, 3:06 ДНЯ

     Косые лучи солнца упали на опухшее, все в  кровоподтеках  лицо  Сары.
Она сидела на кровати, прислонившись к стене, и пребывала  в  полусне.  Ее
щека  подрагивала,  взгляд  метался  по  камере.  Она  прерывисто  дышала,
измученная борьбой с отупляющей дремотой за ускользающее сознание. Она уже
начала сдаваться, медленно погружаясь  в  забытье,  в  холодную,  скорбную
пустоту забвенья,  когда  чья-то  рука  дотронулась  до  ее  щеки.  Легкое
поглаживающее прикосновенье пальцев, и оцепенения как не бывало.  Знакомый
голос негромко произнес:
     - Проснись, Сара.
     Сара открыла глаза и  посмотрела  на  человека,  присевшего  на  край
постели. Растрепанные светлые волосы,  длинный,  заляпанный  грязью  плащ.
Взгляд его был ласковым, совсем юным и нежным, хотя черты лица огрубели от
суровой жизни. Дрожь пробежала у нее по спине, перехватила дыхание.
     Это был Кайл Риз.
     Глаза ее наполнились горячими слезами,  видение  стало  расплываться.
Она так хотела разглядеть его получше, но боялась сморгнуть слезы, - вдруг
он исчезнет?
     - Кайл? - прошептала она.
     Он не отвечал, но она поняла, что это не призрак. Она  ощущала  тепло
его руки на своей щеке. А в его взгляде, устремленном  на  нее,  светилась
любовь.
     Любовь к ней...
     Эта любовь заставила его отдать за нее жизнь.
     И тут ее точно обухом по голове ударили: нет, этого не может быть!
     - Ты не можешь быть здесь. Ты умер, Кайл.
     Она вздохнула.
     Он кивнул и ответил высоким звонким голосом, еще раз напомнившим  ей,
как в сущности юн этот прошедший войну солдат.
     - Я знаю, Сара. Это сон.
     - Да, я так и думала. Все  из-за  торазина,  который  меня  заставили
принимать.
     Они жадно всматривались в лица друг друга. В это мгновение ужас, боль
и предчувствие гибели, никогда не покидавшие Сару  с  того  дня,  как  она
потеряла его, куда-то отступили. Все страдания забылись, душу  переполнила
любовь к нему - чистая, всепоглощающая любовь, которую  она  испытывала  в
его объятиях. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него, но руки ее
налились свинцовой тяжестью.
     - Обними меня, - прошептала она.
     Кайл обнял ее и принялся  ласково  укачивать.  Она  больше  не  могла
сдерживать слезы: они катились по щекам, по его  теплой  руке,  к  которой
прижималось ее лицо. Он снова заговорил, медленно, нежно:
     - Я люблю тебя. И никогда не перестану любить.
     - О Господи, Кайл! Мне так не хватало тебя!
     Он взял ее за подбородок и поцеловал, сначала чуть  касаясь  ее  губ,
потом страстно в них впиваясь.
     "Господи! - думала она. - Я чувствую его".
     Боль в животе утихла, вместо нее возникло желание.  Она  ощущала  его
каждой клеткой, и его прикосновения возвращали ее к жизни.
     Она уткнулась ему в плечо и, потеряв над  собой  контроль,  зарыдала.
Десять лет она держала себя в руках, не позволяла распускаться, и вот  все
ее старания пошли прахом, не выдержав напора теплившейся  в  ней  любви  к
этому давно умершему человеку. Когда он снова заговорил, голос его  звучал
холодно и отчужденно.
     - Где Джон, Сара!
     Она с удивлением отметила, что на том месте, где только что был Кайл,
никого нет. Вздрогнула и открыла глаза.
     Кайл стоял у стены, сверля ее укоризненным взглядом. Она  никогда  не
видела на его лице подобного выражения. Чувство вины охватило ее.
     - Его у меня отобрали.
     - Отныне удар нацелен  на  него.  Ты  должна  его  защитить  -  он  в
опасности.
     - Знаю!
     Расстроенная, она попыталась встать, подойти к нему, но  ноги  ее  не
слушались.
     - Сара, ты должна держаться. Ты нужна нашему сыну.
     Она изо всех сил старалась не расплакаться, но тщетно. Это все равно,
что сдерживать набегающий прибой. И потом - она столько  лет  не  плакала.
Здесь, рядом с ним, ее буквально прорвало.
     - Я знаю, что нужна ему, но у меня уже не хватает сил. Мне  никто  не
верит, даже он сам. Я потеряла его. Я провалила задание!
     - Держись, боец, - сказал Кайл, помогая ей подняться.  -  Помни,  что
тебе передали: будущее еще не определено, мы сами творим свою судьбу.
     Он  повторил  те  самые  слова,  какие  приказал  ему  передать  Саре
постаревший Джон Коннор,  когда  впервые  послал  сюда  Кайла.  Эти  слова
подняли в ней бурю чувств,  пробудили  сознание  ответственности  за  свою
судьбу - именно для этого их ей и  передали.  Годами  она  размышляла  над
смыслом этих слов, но в последнее время они стали забываться. Сосредоточив
все свои мысли на том, как бы вырваться отсюда, она многое забыла. Слишком
многое.
     Кайл направился к двери.
     Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.
     - Кайл, не уходи!
     Он медленно обернулся к ней и сказал с упреком:
     - Сара, этому миру отпущено не так уж и много.
     Он открыл дверь и вышел. Сара собрала все силы, чтобы встать, но ноги
не слушались ее. Она смотрела на дверь безумным взглядом. Кровь ударила ей
в голову, она напряглась и буквально доползла  до  двери.  Выскользнула  в
коридор. Посмотрела в одну сторону. Никого.
     - Кайл! - в панике крикнула она.
     Посмотрела в другую сторону. Невероятно, но он уже  успел  отойти  на
сотню ярдов. Она увидела силуэт человека в плаще, который быстро прошел по
темному коридору и исчез за углом.
     Сара побежала  за  ним,  шлепая  босыми  ногами  по  холодному  полу,
больничный халат развевался за ней. Ей казалось, что коридор  представляет
собой нескончаемую дорогу, почему-то поднимающуюся вверх. Угол, за которым
скрылся Кайл, был от нее все так же далек. Собрав все силы,  она  добежала
до угла и завернула за него.
     Риз мелькнул впереди, сворачивая за другой угол. Она  побежала  туда,
остановилась в сомнении на повороте. Кайл стоял  перед  двойной  дверью  в
конце коридора. Он распахнул ее и шагнул  наружу,  в  прекрасное,  залитое
солнечным светом утро. Сара устремилась  вперед  и  выскочила  на  зеленую
лужайку. Осмотрелась.
     Перед ней была детская площадка, вокруг  звенел  детский  смех,  дети
катались с горок, взбирались по стенкам и лестницам,  высоко  взлетали  на
качелях. Риз исчез.
     Внезапно  из  глубин  ее  существа  поднялось  предчувствие  страшной
катастрофы. Она знала, что сию минуту увидит самое страшное из  того,  что
суждено пережито человечеству.
     Она открыла рот,  но  вопль-предупреждение  замер  у  нее  на  губах.
Слишком поздно. Теперь она уже ничего не может сделать. Она  увидела,  как
на горизонте взошла второе солнце, небо внезапно  поблекло,  землю  потряс
мощный взрыв. Затем все живое  опалила  волна  нестерпимого  жара.  На  ее
глазах пожар охватил весь горизонт и стал неумолимо  приближаться,  сжигая
все на своем пути, превращая дома, деревья, цветы в обугленные,  дымящиеся
руины. Пожар добрался до детской площадки...
     В страшном пламени, которое жгло сильнее тысячи солнц, фигурки  детей
вспыхнули, точно спички. Пламя перекинулось на Сару, она закричала, но  не
от боли, которая пронзила ее, а от того, что  она  увидела:  дети  сгорали
заживо, из обгоревших тел торчали обугленные кости.
     Все, все кончено - некуда бежать, невозможно спастись.
     Ослепительное сияние залило все вокруг. Сара никогда не  думала,  что
свет может оказаться таким безжалостным. Он  высвечивал  страшные  картины
агонии детей, корчившихся  в  смертных  муках  на  раскаленной  земле.  Ей
удалось сделать шаг к дымящейся ограде, схватиться  за  нее,  но  ее  руки
охватило пламя.
     Взрывная волна прокатилась по дымящемуся горизонту,  образуя  высокую
стену сжатого воздуха. Вслед за  ней  на  волю  вырвался  чудовищной  силы
ураган, несущийся со скоростью двести пятьдесят миль в час.
     Дети, игравшие на площадке, превратились в обугленные статуи, которые
рассыпались на ее глазах. Обломки разметало взрывной волной.
     Взрывная волна ударила в нее, вырвав  куски  обуглившейся  плоти.  Ее
засосало в крутящийся вихрь  радиоактивного  облака,  в  самую  сердцевину
ядовитого гриба, где искрилось и плавилось сияющее вещество, разверзая  ад
перед ее измученной душой.


     Сара отвернула лицо, укрываясь от жаркого солнца, лившегося  в  окно,
смахнула слезы. Все тело ее дрожало, мускулы напряглись. Больничный  халат
пропитался насквозь потом.
     Открыла глаза и осмотрелась. Она лежала на  полу  возле  перевернутой
кровати.
     Торазин вновь поверг ее в давнишний кошмар,  которому  скоро  суждено
сбыться.
     Всем своим существом Сара чувствовала - война приближается.  Она  уже
тысячи раз умирала в этой войне. Казалось бы, со временем  ее  сны  должны
стать спокойными и приятными, какими и должны быть нормальные человеческие
сновидения. Но ведь это не просто сон, это видение, зримая  картина  того,
что ожидает мир, раз от  разу  все  более  зловещая,  будто  черные  силы,
которые уже выступили в поход, с каждым ударом ее сердца подступают  ближе
и ближе.
     Но Кайл до сих пор никогда не появлялся в этих кошмарах. Тогда почему
он пришел сейчас? Случайность? А может она  сходит  с  ума  и  в  отчаянии
пытается спрятаться от  страшной  реальности  в  объятиях  мертвеца?  Нет,
нет... Он ведь сказал что-то важное.  Но  что?  Она  мучительно  старалась
вспомнить его слова...
     Что-то о Джоне. Главное теперь - он. И еще: миру осталось не  так  уж
много времени. Правда, это ее собственная тревога,  исходившая  из  глубин
подсознания. Ее, а не Кайла.
     Сара почувствовала, как зашевелились волосы у нее на  затылке.  Волна
холодного страха захлестнула ее.
     Что-то должно случиться.
     А она, находясь в заточении, не сможет этому помешать.
     Отбросив назад спутанные волосы, Сара заставила себя встать. Нужно во
что бы то ни стало выбраться отсюда.
     Сегодня вечером.



                     ПРОСМОТР ВИДЕОЗАПИСИ: ПЕСКАДЕРО,
                    ГОСУДАРСТВЕННАЯ КЛИНИКА, 3:58 ДНЯ

     Сара стояла  в  маленькой  пустой  комнате,  похожей  на  раздевалку.
Затягиваясь сигаретой "Мальборо"  -  она  выпросила  ее  у  санитара  -  и
скрестив  руки  на  груди,  вслушивалась  в  звуки  собственного   голоса,
безжизненного и далекого. Повернувшись к видеомонитору на каталке, увидела
себя: сонные глаза, которые она пытается свести в одну точку  -  ее  тогда
напичкали снотворным - язык едва ворочается. Запись  была  сделана  вскоре
после того, как Сару упекли в сумасшедший дом. "Как  же  яростно  я  тогда
сражалась!" - поразилась она.
     Сара - та, что на пленке - говорила:
     - Это... как... как огромная мигающая лампа... Она светит мне прямо в
глаза, но почему-то я все равно вижу, что происходит вокруг... Послушайте,
но ведь мне это снится каждую ночь! С какой стати я должна...
     Раздался покровительственный голос Силбермана. Самого  его  видно  не
было - он не попал в объектив.
     - Продолжай, пожалуйста...
     Живой Силберман сидел сейчас  рядом  и  наблюдал  за  Сарой,  которая
смотрела на свое изображение на  экране.  У  двери  застыли  наготове  два
санитара - на случай, если Сара вдруг потеряет  самообладание.  От  нечего
делать они тоже пялились в монитор.
     Происходящее там их мало интересовало.
     Сара - та, что на экране - нехотя рассказывала дальше. Она  хмурилась
и бросала негодующие взгляды на невидимого Силбермана.
     - Дети, похожие на кучку сгоревшей бумаги... черные, неподвижные... А
потом удар взрывной волны, и они  разлетаются,  словно  листья,  в  разные
стороны...
     Та Сара больше не могла говорить. Она затрясла головой и разрыдалась.
     Эта, живая Сара, глядела  на  ту  холодно  и  бесстрастно,  глаза  ее
покраснели, но остались сухими:
     Снова послышался раздражающе спокойный голос Силбермана:
     - Людям очень часто снятся легкие катаклизмы и конец света, Сара...
     - Но это был не сон! Это было на самом деле. Слышишь, дебил?! Я точно
знаю, когда случится катастрофа!
     - Я и не сомневался, что считаешь это реальным...
     - Двадцать девятого августа 1997 года это станет жуткой реальностью и
для тебя! Все вы тут попляшете, понял?
     - Успокойся, Сара.
     Конечно же, Сара - та, что на экране  -  не  могла  успокоиться.  Она
корчилась в ужасных судорогах  и,  пылая  праведным  гневом,  вопила,  как
безумная пророчица:
     - Думаете, вы живы и здоровы?! Да вас давно уже нет!  Вы  все...  Все
подохли!
     Она вскочила. Действия это,  правда,  не  возымело,  разве  что  Сара
закричала еще громче:
     - Это ты живешь, как во сне, Силберман! Ты, а не я!  Я-то  знаю,  что
случится. Обязательно случится!
     Живой Силберман взял пульт управления  и  остановил  видеопленку.  На
экране застыло безумное, перекошенное от ужаса лицо Сары.
     Пациентка из восемьдесят второй палаты  отвернулась  с  непроницаемым
выражением лица. Сара знала: Силберман ждет, что  она  скажет.  И,  собрав
остатки разума, с трудом подавляя тошноту, заставила себя улыбнуться этому
надменному ублюдку.
     - Я была напугана и... у меня в голове помутилось, - наконец выдавила
она. - Теперь мне гораздо лучше. Туман рассеивается.
     Силберман кивнул. Поигрывая авторучкой и снисходительно улыбаясь,  он
обдумывал ее слова.
     - Да, в последнее время ты пошла на поправку.
     Сара с легким удовлетворением отметила, что Силберман рассеянно сунул
ручку в карман пиджака.
     Теперь ей предстояло, пожалуй, самое трудное. "Надо  полюбезничать  с
Силберманом, - подумала она. - Это поможет добиться цели".
     - В чем дело? - удивился Силберман.
     Сара  замялась  и  покосилась  на  зеркало,  через  которое,  как  ей
казалось, на нее смотрели. Она интуитивно  чувствовала,  что  за  зеркалом
расположена наблюдательная комната, где начинающие врачи  и  пара  штатных
психологов курят и с довольным видом что-то записывают.
     Если б она могла схватить стул и, разбив стекло, расквасить их наглые
рожи!
     Но Сара совладала с собой. Сегодня самый  важный  день,  от  которого
зависит  ее  дальнейшая  жизнь.   Чтобы   отсюда   выбраться,   необходимо
действовать. Ползать на брюхе перед этими кретинами. Играть с  ними  в  их
дурацкие игры. Они из своего укрытия следят за  каждым  ее  движением,  за
выражением лица и решают, сумасшедшая она или нет. Если удастся  подобрать
правильные слова, она вмиг может оказаться на свободе...
     Сара повернулась к Силберману и, как ни в чем не бывало, улыбнулась.
     - Вы говорили, что если за шесть месяцев я пойду  на  поправку,  меня
переведут в  отделение  с  менее  строгим  режимом  и  разрешат  принимать
посетителей. Шесть месяцев прошло, и, мне хотелось бы повидаться с сыном.
     Сидевший в кресле Силберман качнулся вперед и, поразмыслив, произнес:
     - Так-так... А вот давайте-ка вспомним, что ты говорила  про  этих...
роботов-терминаторов... Как тебе теперь кажется, они существуют?
     Усилием воли Сара попыталась сдержать улыбку.
     - Нет, не существуют. Теперь я это понимаю.
     Сара постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно убедительней.
     Силберман снова кивнул и что-то нацарапал в  ее  истории  болезни.  И
устремил на Сару испытующий взгляд.
     - Но ты же столько раз рассказывала,  как  раздавили  одного  из  них
гидравлическим прессом!
     - Если это так, то наверняка  сохранились  бы  какие-то  вещественные
доказательства. Полиция нашла бы что-нибудь на той фабрике.
     - Понятно. Значит, ты  больше  не  считаешь,  что  компании  попросту
удалось замести следы?
     Наступил решающий момент. Силберман  легонько  постукивал  ручкой  по
бумаге, как бы отсчитывая секунды молчания.
     - Нет. Зачем ей было заметать следы? - наконец произнесла Сара.



              РОЗЕТТСКИЙ КАМЕНЬ: ИРВИН, КАЛИФОРНИЯ, 4:01 ДНЯ

     Стоя у окна на верхнем этаже  "Монолита"  -  трехэтажного  здания  из
черного базальта и стекла, в котором размещались административные службы и
лаборатории "Кибердайн Системз", - Майлс Дайсон смотрел на  блестевшие  на
солнце  крыши  автомобилей  на  стоянке.  Ему  не  терпелось  вернуться  в
лабораторию  и  вновь  приняться   за   работу.   Третий   этаж   занимала
администрация, здесь находился отдел маркетинга  и  акционерное  общество.
Дайсон плохо представлял себе,  чем  они  занимаются,  и  совсем  этим  не
интересовался. Человек он был практичный,  прагматик,  которого  волновали
только научные изыскания и деньги, выделявшиеся ежеквартально на эти цели.
Сейчас  в  совете  директоров  как  раз  решался   вопрос   об   очередном
субсидировании исследований Дайсона,  из-за  чего  он  страшно  нервничал.
Дайсон с трудом находил общий язык с людьми, несведущими в его  профессии,
однако  за  последнее  время  ему  несколько  раз   приходилось   покидать
лабораторию, эту святую обитель, и общаться с бюрократами.  Он  возмущался
по этому поводу, но понимал, что иначе нельзя.
     Майлс Дайсон, наверно, был самым главным человеком в мире.  Возможно,
даже во всей истории человечества, хотя никто, в том числе сам Дайсон,  об
этом не подозревал. Он был прекрасным микробиологом, первоклассным химиком
и руководил отделом Особых Проектов.  Но  когда-то  он  мечтал  о  карьере
баскетболиста.
     Окончив школу, юный Дайсон, тощий, как жердь, и вымахавший  на  шесть
футов и два дюйма надеялся получить за свои спортивные заслуги стипендию в
одном из университетов на западе страны. Но оказалось, что играл он не так
уж и мастерски. Дайсон не знал, куда податься и  обратился  за  советом  к
психологу. Та угадала его скрытые таланты, посоветовав  серьезно  заняться
наукой.
     Дайсон настолько  преуспел  в  математике,  что  получил  федеральную
стипендию в Калтехе. В то время в США был  огромный  спрос  на  выдающихся
математиков: Америка состязалась в этой области с Японией. Власти из  кожи
вон лезли, стараясь затащить в  университет  всех,  у  кого  имелись  хоть
какие-то математические способности.
     На первых порах Дайсон  отнесся  к  своей  будущей  профессии  весьма
критически. Нет, алгебра ему, конечно, нравилась, не меньше,  чем  хороший
матч. Однако, проучившись в Калтехе год, он вдруг страстно полюбил формулы
и уравнения.
     Преподаватели тоже  поначалу  смотрели  на  него  скептически.  Из-за
своего социального происхождения, посредственных  оценок  в  аттестате  по
английскому и биологии и жаргона, усвоенного в годы жизни  в  негритянском
гетто, Дайсон казался им каким-то  полудурком.  Вполне  вероятно,  тут  не
обошлось и без расизма - в то время Дайсон всем своим видом  нисколько  не
отличался от других чернокожих детройтских пареньков.
     Однако потом, когда парня заворожила наука, раскрылись его недюжинные
способности, он получил доступ в узкий круг юных  университетских  гениев.
Затем выпускника взяли на  работу  в  "Кибердайн  Системз".  Должность  он
занимал самую низкую, но  зато  участвовал  в  разработке  одного,  строго
засекреченного, выдающегося проекта. Всего через два  года  Дайсон  обошел
своих соперников и был назначен координатором проекта. Теперь  "Кибердайн"
превратилась из маленькой предприимчивой фирмы по производству микросхем в
корпорацию, которая ворочала миллиардами и со  дня  на  день  должна  была
овладеть секретами создания искусственного интеллекта.
     В данный момент Дайсон мечтал лишь о том,  чтобы  снова  вернуться  к
работе.
     В большой кабинет - сплошь стекло и сталь - размашистым  шагом  вошел
владелец  корпорации.  За  десять  лет,  что  минули  со   дня   основания
"Кибердайн", Грег Симмонс сильно сдал. Победа над конкурентами и борьба за
возможность контролировать остальных  членов  совета  директоров,  которые
были простыми вкладчиками, стоила ему многих лет жизни.  Симмонсу  стукнул
пятьдесят один, но выглядел он на десять лет старше. Его  некогда  густые,
черные волосы поредели и поседели. На бледной  коже  выступили  коричневые
пятна. К тому же Симмонс страдал  от  артрита  бедра.  Он,  вероятно,  мог
прожить еще много лет и разбогатеть еще больше, но  по  его  виду  сказать
этого было нельзя. Больные раком - и те выглядят лучше.
     Самый серьезный удар по душевному спокойствию  Симмонса  был  нанесен
пять лет  назад,  когда  от  опухоли  мозга  скончался  его  компаньон,  -
суматошный, но очень толковый молодой человек по  имени  Джек  Кролл.  Это
благодаря ему компания так быстро шла в гору. К тому же Джек Кролл вот-вот
должен был создать совершенно новый тип  микросхемы  -  ультратонкую.  Его
открытие произвело бы революцию в компьютерном мире и сделало бы  Симмонса
миллиардером.  Но  несчастный  мальчик  умер,  так  и  не  завершив  своих
исследований. На то, чтобы подыскать ему  подходящую  замену,  ушли  годы.
Наконец такой человек нашелся. Дайсону исполнилось  тридцать  три,  но  он
по-прежнему выглядел на двадцать с небольшим.  С  виду  типичный  "голубой
воротничок", Дайсон, однако, умудрился расшифровать сложные записи Кролла,
сделанные  им  незадолго  до  смерти,  и   продвинуться   дальше,   причем
собственным путем. Вместо того, чтобы изучать работу  отдельных  элементов
микросхем,  Дайсон  развивал  общие  принципы  функционирования   подобных
устройств.
     Плохо только то, что деньги в его руках так и таяли. Ему  требовались
все новые и новые сотрудники, и, чтобы переманить их из  других  компаний,
"Кибердайн" приходилось  платить  им  гораздо  больше.  А  поскольку  штат
сотрудников увеличивался, сохранять в тайне  исследования  с  каждым  днем
становилось  все  труднее.  Было  общеизвестно,  что  Дайсон  относится  к
соблюдению секретности крайне легкомысленно. Симмонс частенько вызывал его
на ковер и отчитывал  за  нарушения.  Это  напоминало  выволочку,  которую
устраивают ребенку-вундеркинду. Дайсон знал, что Симмонс в науке не силен,
не то, что в вопросах купли-продажи и накопления капиталов.  Он,  конечно,
мог понять конечные цели, маячившие перед его компанией, но каким  образом
они достигаются, не ведал. Симмонс не  был  ученым.  Разумеется,  какое-то
время он работал чертежником  и  инженером-оформителем  в  мелких  фирмах,
производивших электронику, но успех  же  его  зиждился  на  том,  что  ему
улыбнулась фортуна.
     Десять лет назад Симмонс работал в фирме "Клейнхауз Электроникс",  на
окраине  Лос-Анджелеса   -   занимался   предварительными   расчетами   на
компьютере. И вот однажды утром он не смог  попасть  на  фабрику  вовремя:
пришлось  ждать,  пока  полиция  буквально  соберет  по  кусочкам  с  пола
растерзанный труп. Очевидно, ночью произошел взрыв.  Зачем-то  на  фабрику
проникли двое, мужчина и женщина, и вывели из строя какое-то оборудование.
Мужчина погиб, а женщина, похоже, лишилась рассудка.
     Когда, наконец, Симмонсу разрешили войти, Джек -  он  был  тогда  его
помощником - показал ему странный обломок  электронной  платы.  Сгорая  от
любопытства, Джек прокрался сквозь полицейские кордоны и подобрал один  из
самых, по его мнению, интересных обломков, оставшихся после взрыва.
     С подобной технологией ни Симмонс, ни Кролл никогда не  сталкивались.
Вместо того, чтобы сообщить об этом Клейнхаузу, они уволились с работы, по
уши влезли  в  долги  и  открыли  собственную  компанию,  которую  назвали
"Кибердайн".
     Первые два года они чуть ли не голодали и все пытались понять, что же
такое им удалось тогда  обнаружить.  Мало-помалу  Джек  Кролл  расшифровал
работу одного  участка  микросхемы,  и  это,  подобно  розеттскому  камню,
указало  ему  путь  к  другим,  пусть  небольшим,  но  весьма   прибыльным
открытиям. Компания развернула  бойкую  торговлю  новой  быстродействующей
микросхемой. На третий  и  четвертый  год  Симмонс  и  Кролл  оказались  в
солидном выигрыше. И тут  у  Кролла  обнаружили  опухоль.  Он  лихорадочно
работал, делал записи искаженным наркотиками, корявым почерком,  но  умер,
так и не успев совершить еще одно открытие.
     Теперь на пути к открытию был Дайсон.
     Симмонс откашлялся. Дайсон вздрогнул и взглянул на него.
     - Извини, что я так задержался, - сказал Симмонс, - но членов  совета
смутили некоторые пункты твоей финансовой сметы.
     Дайсон собрался вспылить, но Симмонс схватил его за руку.
     - Не волнуйся. Я сумел рассеять тучи.
     "Трепач", - подумал Дайсон. Наверняка старику неизвестно,  на  пороге
каких открытий находятся филиалы его собственной фирмы. Но, судя по всему,
Симмонс  учуял  опасность,  и  Дайсон  осторожно  выжидал,  пока  старикан
разоткровенничается.
     Симмонс предложил ему шотландского виски. Дайсон вежливо отказался.
     Симмонс залпом осушил стакан и, наконец, ухмыльнулся.
     - Ладно, успокойся. Бюджет на следующий  квартал  тебе  утвердили.  Я
охрип, уговаривая всех остальных. Они желают к концу года иметь  на  руках
готовую продукцию, которой можно будет торговать. Я их уверил, что ты меня
не подведешь. Так что сделай одолжение - не трать все деньги сразу.
     Оба притворились, что им весело. Они не  были  друзьями.  Для  дружбы
необходимо взаимопонимание по каким-то ключевым вопросам. А эти двое почти
во всем придерживались противоположных точек зрения. Во всем, кроме  того,
что  касалось  Отдела  Особых  Проектов.  Но  даже  тут  они  преследовали
различные цели. Дайсон, конечно, радовался высокой зарплате, но работал не
ради денег. Его привлекал сам процесс познания. Если же в  результате  его
работы удастся чуточку улучшить  мир,  чтобы  его  детям  жилось  хотя  бы
немного полегче - то и чудесно!
     Симмонс хотел приумножить свои богатства.
     В каком-то смысле оба были одержимыми.
     Но Дайсон считал себя счастливее.
     Он пожал Симмонсу  руку  и  обещал  лично  информировать  об  успехах
отдела.
     И со всех ног кинулся к лифту. Ступив на  застланный  паласом  пол  и
убедившись, что в кабинете один, Дайсон подпрыгнул от радости. А он-то был
уверен, что совет директоров зарубит большинство пунктов финансовой сметы!
Да, он явно недооценил любовь  Симмонса  к  отделу  и  к  разрабатываемому
проекту. Теперь у него есть все необходимое, чтобы завершить работу. Очень
скоро падет последняя преграда, и они  узнают  об  Объекте  N_2  все,  что
только можно!
     Двери, прошелестев, отворились - лифт приехал на второй этаж.  Дайсон
прошел через пустой вестибюль и замер перед мощной  дверью.  Хромированная
надпись наверху гласила:
     "Отдел Особых Проектов. Вход по специальным пропускам".
     Дайсон сунул в  щель  свой  электронный  пропуск.  Дверь  щелкнула  и
распахнулась.
     Он вошел в ЛИР - Лабораторию Искусственного Разума.  Все  здесь  было
заставлено полками с процессорами, дисководами, контрольным  оборудованием
и опытными образцами. По  полу  змеились  толстые  провода.  Попав  в  это
помещение, где, несмотря на чистоту, царил беспорядок, посторонний человек
решил бы,  что  оказался  на  телефонной  станции,  работники  которой  не
отличаются особой аккуратностью.
     Дайсон вышел на середину комнаты и сказал  обратившимся  во  внимание
сотрудникам:
     - Ребята, я вас поздравляю. Вы получите прибавку к жалованью.
     Коллеги  приветствовали   Дайсона   шутливыми   возгласами.   Никаких
лабораторных халатов тут не носили. Все ходили  в  джинсах  и  кроссовках.
Ребята были такие же молодые и способные, как и сам Дайсон. Они сидели  за
столами, пили пепси-колу,  жевали  сэндвичи  и  производили  революционный
переворот в технологии. Теперь же они наперебой кинулись  хлопать  Дайсона
по спине и пожимать ему руку. Дайсон попросил всех  сесть  и  сказал,  что
сегодня надо будет пораньше разойтись по домам. Раздался общий стон. Никто
из коллег Дайсона не имел привычки уходить домой до  конца  рабочего  дня.
Инженерно-технический персонал и научные  сотрудники  упорно  состязались,
кто кого пересидит. Тот, кто первым вставал из-за стола, становился чем-то
вроде отверженного. Товарищи Дайсона трудились по шесть дней в неделю,  да
и по субботам нередко засиживались на работе  допоздна.  Отдыхать,  водить
семейство в кино - это было не  для  них.  Им  хотелось  того  же,  что  и
Дайсону: найти ответы на интригующие  вопросы.  И  обрести  силу,  которая
помогла бы им изменить мир.
     К Дайсону подскочил  Брайант,  один  из  самых  молодых  и  неопытных
сотрудников.
     - Мистер  Дайсон!  Лаборатория  исходных  материалов  хочет  провести
повторное испытание объекта N_2.
     - Хорошо. Идемте. Я сейчас все устрою.
     Дайсон направился к выходу, Брайанту  пришлось  чуть  ли  не  бежать,
чтобы угнаться за ним.
     - Мистер Дайсон... Я, конечно, работаю тут совсем недавно, но, может,
вы все-таки скажете мне... если, конечно, знаете...
     - Что знаю?
     - Ну... откуда он взялся, этот объект?
     - Я тоже когда-то об этом спрашивал. И знаешь, что мне ответили?  "Не
задавай лишних вопросов".
     Дайсон помахал охраннику, стоявшему возле двери  в  подвал.  Охранник
прошел вслед за Дайсоном и Брайантом в маленькую комнатушку,  и  все  трое
остановились перед дверью, напоминавшей современное банковское  хранилище.
Здесь, как и для запуска ракеты с ядерными боеголовками,  требовалось  два
ключа. Дайсон и  охранник  вставили  свои  ключи  в  замочные  скважины  и
одновременно  их  повернули.  Потом   Дайсон   набрал   код   на   панели,
вмонтированной в стену. Через секунду раздались  резкие  щелчки,  и  дверь
открылась. Дайсон зашел внутрь.
     Брайант остался  снаружи  вместе  с  охранником,  который  записал  в
специальную книгу имя посетителя и точное  время,  когда  тот  появился  в
хранилище. Очутившись в подвале, Дайсон подошел к стальному сейфу и открыл
его. Там, в  запечатанном  сосуде  с  инертным  газом,  хранился  какой-то
маленький предмет. Он условно именовался "Объект N_2" и представлял  собой
коричневый керамический параллелепипед размером с костяшку домино. Предмет
был серьезно поврежден при  взрыве,  но  его  скрупулезно  восстановили  и
заключили в металлическую рамку. Предмет таил в себе загадку, которая  уже
принесла "Кибердайн" несколько миллионов долларов. Но и это  еще  не  все.
Устройство микросхемы и химический состав объекта были Дайсону  совершенно
незнакомы. И опять в его мозгу возник вопрос, тот, что задал ему Брайтон и
некогда задавал начальству он сам.
     А правда, откуда он взялся, этот предмет?
     Кто создал микросхему? Русские?
     Вряд ли. Слишком уж тонкая работа.
     Японцы? Может быть, но почему они не внедрили повсеместно у себя  эту
технологию в последние годы?
     Нет, вещица была уникальна. И Дайсону не  верилось,  что  ее  изобрел
шеф. Джек Кролл унес тайну в могилу. Из его записей  было  неясно,  откуда
взялся этот  странный  предмет.  Впрочем,  перед  Дайсоном  сейчас  стояли
другие, куда более важные, вопросы. Ответам на  них  он  и  посвятил  свою
жизнь.
     Дайсон потянулся к микросхеме, взял ее и, не  вынимая  из  склянки  с
инертным газом, поставил на специальную тележку - он обращался с  Объектом
N_2, словно со священной реликвией. Когда Дайсон запирал сейф, его  взгляд
упал  на  другой  несгораемый  шкаф,  стоявший  рядом  с  первым.  На  нем
красовалась надпись "Объект N_1".
     Если б только Брайант и все остальные узнали, что тут лежит! Это было
известно лишь троим: покойнику Кроллу - раз, владельцу компании  -  два  и
ему, Дайсону - три. Подчиняясь мгновенному порыву, он отпер сейф, заглянул
внутрь и впился взглядом в то, что там лежало. Этот  предмет  был  гораздо
больше  предыдущего.  Он  представлял  собой   сложнейшее   устройство   -
металлическую руку.
     В локтевом суставе металл был перекорежен и даже поломан. Но кисть  и
предплечье остались  целыми,  хотя  их  хромированная  поверхность  слегка
покоробилась  и  потеряла  блеск.  Рука  торчком   стояла   в   герметично
закупоренном сосуде. Казалось, она застыла в приветствии.  Глядя  на  нее,
Дайсон глубоко задумался.
     Кто, черт побери, создал это?
     "Не задавай лишних вопросов..."
     Внезапно его обуял страх, даже живот свело. Загадочные объекты вполне
могли оказаться крадеными. Он не доверял Грену Симмонсу. Что, если... Нет,
не  может  быть...  Дайсон  отогнал  сомнения  и  решил,  что  еще  успеет
наглядеться  на  странные  предметы.  Может  быть,  их  украли,  а  может,
изготовили, выполняя какой-то  секретный  правительственный  заказ.  Когда
удастся раскрыть тайну Объекта N_2, наверное, станет  известно  и  это.  А
пока...
     Поколебавшись, он закрыл дверцу сейфа и надежно ее запер.



          ПРИГОВОР: ПЕСКАДЕРО, ГОСУДАРСТВЕННАЯ КЛИНИКА, 4:13 ДНЯ

     В комнате для собеседований стояла удручающая  тишина,  Сара  слышала
удары собственного сердца и сонное жужжание мух где-то вдалеке.  Застывшие
у дверей санитары смотрели на Сару, как на ту же муху.
     Силберман и другие врачи  расположились  в  кабинете  за  зеркалом  и
делились впечатлениями. Сара чувствовала на себе их  оценивающие  взгляды.
Она знала, что решается ее судьба. До чего ж неправильно она себя  вела  с
самого начала! Зачем рассказала им столько? Все равно ее  не  выпустят  на
свободу.
     Но ведь она так долго хранила  тайну!  Когда  ее  только  засунули  в
психушку, доктора так сочувственно беседовали  с  ней!  Она  им  поверила.
Думала, они настоящие профессионалы и способны определить, в своем уме она
или нет. Ах, как она ошиблась...
     Врачи, работавшие в клинике, смотрели на мир глазами  психологов.  Их
представления  о  реальности  основывались  на  теориях  поведения   неких
абстрактных личностей. До них не доходило, что Сара - абсолютно нормальна,
а ненормален весь окружающий мир.
     Даже в сумасшедшем доме Сара прекрасно чувствовала тонкую грань между
реальностью и фантазиями, снами и пророчествами, опытом и воображением.
     Тут, в Пескадеро, она не раз переступала эту грань. Но всегда  знала,
"на каком она свете". Силберману этого не понять. Он  судит  обо  всем  со
своей точки  зрения.  Со  своей.  На  его  стороне  естественные  науки  и
философия. Клиника - его вотчина. Тут полным-полно пациентов с  комплексом
мессианства. Сара осознавала, что идеально подходит под описание  подобных
случаев. Сына ее зовут Джон Коннор. Это как бы  аналог  Иисуса  Христа  [в
английском языке инициалы Иисуса Христа и Джона Коннора  идентичны].  Отец
мальчика - призрак из будущего. То есть налицо почти полное  совпадение  с
непорочным зачатием. И сын ее пожертвует собой ради спасения мира.
     Вдобавок Сара переступила закон. Нанесла ущерб чужой собственности.
     Да, конечно, с точки зрения Силбермана она сумасшедшая.
     А кто бы не сошел с  ума,  узнав  то,  что  стало  известно  ей?  Что
цивилизация канет в пропасть. Что миллионы невинных детей погибнут ужасной
смертью. Даже если ей удастся выбраться из клиники и уберечь Джона,  чтобы
он успел собрать на пепелище  армию  повстанцев,  все  равно  не  избежать
массовых смертей и разрушений, от  которых  даже  у  самого  безжалостного
вояки голова пойдет кругом.
     Неважно, чем окончится война -  победой  или  поражением.  Все  равно
погибнут миллионы детей.
     Если же ее не выпустят из этого каменного мешка и враги убьют  Джона,
человечеству вообще придет конец.
     Да, безусловно, она безумная.
     Но она знает, что делает.
     Силберман вернулся с какой-то подленькой усмешкой на губах и  сел  за
стол Сары. Почесал  нос,  потом  рассеянно  погладил  обложку  ее  истории
болезни.
     И, наконец, сказал:
     - Видишь ли, Сара... вот какая история...  Насколько  я  понимаю,  ты
очень умна и нарочно говоришь то, что мне хочется от  тебя  услышать.  Мне
кажется, на самом деле ты так не думаешь.
     Сара никогда не умела врать. Итак, одурачить Силбермана  не  удалось.
Значит, остается одно: умолять. Она подалась вперед  и  выразила  в  своей
бесхитростной мольбе всю боль и отчаяние:
     - Позвольте мне повидаться с сыном.
     Силберман  отвернулся.  Сара  пристально  следила  за  ним.  Наверно,
размышляет, - согласиться или нет? Но оказалось, что он всего  лишь  хотел
незаметно подавить зевок. Сара попробовала еще раз:
     - Пожалуйста, мистер Силберман! Это  очень  важно.  Он  в  опасности.
Разрешите хотя бы позвонить ему по телефону.
     - Боюсь и этого нельзя. Не сейчас. Я считаю, что должен рекомендовать
комиссии подержать тебя тут еще с полгодика. Это однозначно.
     Она могла, конечно, попытаться его убедить, обмануть, предложить свое
сотрудничество, спорить с  ним,  просить  его,  рассказать  ему  все,  что
угодно, все самые  интимные  подробности  своей  жизни.  Могла  даже  душу
вывернуть  наизнанку,  но  это  ни  к  чему  бы  не   привело.   Силберман
давным-давно принял решение.
     Он был неумолим, как рок.
     И Сара поняла, что проиграла.
     Враждебность,   которую   она   тщательно    скрывала,    моментально
выплеснулась наружу животной яростью. Сара стремительно перегнулась  через
стол и схватила Силбермана за горло.
     - Ах ты, сукин сын!
     Силберман  упал  навзничь,  попробовал  вырваться,   но   безуспешно.
Стальные пальцы Сары стиснули его горло. В следующий миг санитары оттащили
ее от Силбермана и с силой толкнули в  стену.  Оглушенная,  она  упала  на
спину, но тут же выскользнула из их рук и опять  кинулась  на  Силбермана.
Ему явно бы не поздоровилось, если бы не один из санитаров, тот,  что  был
выше ростом, который в школьные годы гонял в футбол. Он  схватил  Сару  за
ногу, и она упала. Санитар кинулся на нее, едва не переломав ей  ребра.  У
Сары перехватило дыхание, но она  корчилась  и  извивалась,  словно  рысь,
загнанная в угол.
     Силберман  пошарил  в  кармане  халата  и  выудил  шприц.  С  опаской
приблизившись к Саре, сделал ей укол.
     - Проклятье! Пустите меня! Силберман! Ты  не  ведаешь,  что  творишь!
Тебе крышка! Ты уже сдох! Слышишь?
     Силберман ее не слышал - у него и без того звенело в ушах. Он  махнул
рукой, прося санитаров смилостивиться над ним,  и  они  выволокли  Сару  в
коридор. Когда за ними захлопнулась  дверь,  в  комнате  стало  непривычно
тихо.
     Раскрасневшийся Силберман откинул  пряди  волос,  упавшие  на  глаза,
глубоко вздохнул, но тут же вспомнил, что  по  ту  сторону  зеркала  сидят
наблюдатели и взял себя в руки.
     Изобразив на лице улыбку, он повернулся к ним и пожал плечами.
     - Вот вам наши примерные граждане.
     Сару притащили в ее палату. Всю дорогу она отбивалась, но  так  и  не
смогла  вырваться.  Санитары,  наконец,  втолкнули  ее  в   комнату.   Она
прислонилась к стене, и тут же на пороге появился  Дуглас.  Ухмыльнувшись,
показал ей два пластмассовых стаканчика.
     -  Тебе  следует  принять  лекарство,  -  вкрадчиво  произнес  он   и
направился к Саре.
     Она предприняла последнюю отчаянную попытку.
     - Дуглас! Подожди! Послушай... Я на все  готова,  лишь  бы  выбраться
отсюда. Понимаешь? На все!
     Дуглас  остановился  в  нескольких  шагах  от   нее.   Казалось,   он
размышляет.
     Наконец он сказал:
     - Так как насчет таблеток?
     Два других санитара  придвинулись  поближе.  У  одного  в  руках  был
электрошокер.
     А Дуглас добавил:
     - Я женатый человек. За кого ты меня принимаешь?
     И протянул ей стаканчики.
     Она машинально взяла их. В  глазах  помутилось.  Проглотив  таблетку,
лежавшую на дне первого стаканчика, Сара запила  ее  водой,  которая  была
налита во второй. Отдала посуду Дугласу. Он кивнул и  протянул  стаканчики
другому санитару.
     - Открой-ка рот! - скомандовал Дуглас Саре.
     Она подчинилась. Он пошарил у нее во рту пальцем, ища таблетку.  Сара
с трудом удержалась, чтобы не тяпнуть его за руку.
     Дуглас вынул палец из ее рта и подмигнул ей.
     - Да тебе уже лучше, честное слово!
     И вышел вместе с остальными в коридор.
     Сара подождала, пока его лицо перестанет маячить в окошке, и побежала
в туалет. Там она сунула в рот два пальца, вызывая рвоту. Вскоре  таблетка
упала в унитаз.
     Сара сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с силами, и  подошла  к
койке. Откинув ее к стене, начала подтягиваться на руках. Раз,  два,  три,
четыре... Бездумные механические движения. Пусть  вся  ярость  и  отчаяние
перейдут в них! В ее мускулы... Придавая им силу... Такую,  чтобы  в  один
прекрасный день она смогла одолеть всех своих противников.
     Потому что она сдаваться не собирается!
     Ни за что на свете!



                 ПОИСК ЦЕЛИ: РЕЗЕДА, КАЛИФОРНИЯ, 4:26 ДНЯ

     Две десятилетние девочки  стояли  у  палатки,  торгующей  в  подземке
сэндвичами,  и  в  смущении  изучали  фотографию,  которую   им   протянул
полицейский. Он высунулся из окна автомобиля и расплылся в улыбке, которая
могла бы сойти за теплую и дружественную, не  будь  она  такой  натянутой.
Одна из девочек отвела глаза от этого странного лица - почему-то ей  стало
не по себе.
     Другая, не почувствовав ничего подозрительного, сказала:
     - Да, он был тут пятнадцать минут назад.  Он,  кажется,  собирался  в
Пассаж.
     - Куда? - переспросил полицейский.
     Девочка указала на массивное бетонное здание, которое высилось в двух
кварталах оттуда и было прекрасно видно издалека.
     Остин повернулся и внимательно посмотрел в ту сторону,  куда  махнула
рукой его собеседница. Потом выхватил у нее фотокарточку и,  сорвавшись  с
места, помчался к Пассажу. Перепуганные девочки смотрели ему вслед.


     А совсем  неподалеку  от  того  места  Терминатор  медленно  ехал  на
мотоцикле "Харли" и с упорством  автоматической  видеокамеры  запечатлевал
все, что попадало в поле зрения.
     Отыскать Джона для него лишь вопрос времени.
     Ну, а что касается времени, то  его  у  Терминатора  целая  вечность.
Энергии, хранившейся в особых  клетках  за  твердым  внутренним  каркасом,
хватило бы минимум лет на  сто.  В  режиме  консервации  это  время  могло
растягиваться   до   бесконечности.   Терпение   было   не    достоинством
человека-машины, а его стратегическим преимуществом.
     Рано или поздно киборгу предопределено засечь свою цель.
     Он промчался по мосту над водостоком. Обследовал все вокруг не только
визуально, а и на слух. Одно его ухо  улавливало  все  без  разбору  звуки
окружающего мира, другое автоматически отсеивало то,  что  не  попадало  в
разряд "Хонда-125" 1990 года выпуска. Команда  отыскать  это  транспортное
средство следовала в памяти сразу же за изображением цели.
     Рано или поздно...
     За последние три часа Терминатор дважды приходил в  состояние  полной
боевой готовности. Но за рулем первого мотоцикла сидела девочка-подросток,
а  вторым  управлял  мужчина  средних  лет.  Ни  один  из  этих  людей  не
соответствовал нужным параметрам.
     Затем в мозг Терминатора поступил еще один сигнал.
     Он резко повернул голову. Опять то же самое. Киборг  пошарил  глазами
по улице и моментально отыскал источник звука. На мотоцикле по  набережной
мчались два паренька. Заработало усиливающее устройство, скрытое в  черепе
киборга  за  псевдочеловеческими  глазами.   Изображение   увеличилось   в
пятнадцать  раз,  потом  на  экране  застыло   лицо   водителя.   "Позиция
идентифицирована", - вспыхнула надпись рядом с нечетко прорисованным лицом
Джона Коннора.
     Терминатор  развернул  громоздкий  "Харлей"  и   выехал   на   улицу,
параллельную водостоку. Цель двигалась по бетонному коридору.  Терминатору
пришлось поднажать, чтобы не  потерять  мальчика  из  виду.  Одним  глазом
киборг смотрел прямо  перед  собой,  искусственно  воссоздавая  объемность
изображения с помощью расчета светотени. Другой его глаз не  отрывался  от
цели. Робот осмотрел и второго пассажира,  но  ничего  ценного  в  нем  не
обнаружил - такого объекта в электронной памяти  не  существовало.  Затем,
рассчитав траекторию движения мотоцикла, Терминатор пришел  к  заключению,
что цель находится слишком далеко и движется слишком быстро, поэтому с ней
невозможно вступить в контакт.
     Придется идти на перехват.
     Терминатор наклонился ниже и помчался еще  быстрее,  грязный  гравий,
которым  была  усыпана  дорога,   пролегавшая   буквально   в   нескольких
сантиметрах от водостока, тормозил движение.
     Доехав до  перекрестка,  Терминатор  был  вынужден  замедлить  ход  и
окинуть дорогу обоими  глазами,  что  случалось  только  в  исключительных
случаях, для подстраховки. Ему пришлось  использовать  свое  сверхреальное
чувство  скорости  и  инерции,  чтобы  не  столкнуться  с   приближавшимся
микроавтобусом. Мотоцикл чудом проскочил на волосок от  него.  Попытавшись
вновь  засечь  цель,  Терминатор  обнаружил,  что  она   исчезла.   Быстро
просканировав водосток внизу, он ничего в нем не обнаружил.
     Однако робот улавливал высокочастотные звуки  мотоциклетного  мотора.
Он быстро просканировал пространство в поисках ускользающей цели. Мотоцикл
проехал примерно  полквартала  по  улице,  перпендикулярной  водостоку,  и
теперь выруливал на  стоянку  возле  Пассажа,  массивного  четырехэтажного
торгового комплекса.
     Терминатор  плавно  обогнал  несколько  машин,  ехавших   с   меньшей
скоростью, и приготовился к решающей встрече.



                     АТАКА: ПАССАЖ В РЕЗЕДЕ, 5:06 ДНЯ

     Джон проталкивался сквозь  толпу  в  салоне  игровых  автоматов.  Уши
закладывало  от  дешевых  звуковых  эффектов,  на   светящихся   мониторах
изображались в миниатюре всевозможные сцены массового уничтожения. Тим как
раз выбыл из игры под названием "Пришельцы", когда  увидел  приближавшихся
друзей. Джон кивнул паре знакомых из колледжа и встал за спиной  какого-то
подростка, который играл в "Войну в пустыне"; все его истребители Ф-14 уже
были сбиты. Джон стал готовиться к атаке.
     Он на этом деле собаку съел.
     Когда  последняя  ракета  взорвалась,  забросав  все  вокруг   градом
обломков, и на экране засветилась надпись "Игра  окончена",  Джон  сел  за
пульт и опустил в щель жетон. Затем потянул на себя ручку, и  "земля"  тут
же ушла у него из-под ног. Джон нахмурился и сосредоточил все внимание  на
экране. Первая ракета налетела внезапно,  но  он  успел  отреагировать  и,
ринувшись вниз,  избежал  взрыва.  Потом  появилась  вторая  ракета.  Джон
выстрелил из пушки, расположенной на крыле, и от  ракеты  осталось  мокрое
место.
     Игра была несложной.
     Мотор "Харли" грохотал что есть мочи, когда Терминатор остановился на
стоянке  неподалеку  от  эскалаторов.  Маленькая   "Хонда"   Джона   гордо
красовалась по соседству с большими  мотоциклами.  Терминатор  припарковал
"Харлей" и выключил мотор.
     Полицейский Остин шагал подхваченный людским потоком. Пассаж  в  этот
субботний день был битком набит покупателями всех  возрастов.  Полицейский
вглядывался в лица мальчишек, озабоченно ища  того,  кто  был  ему  нужен.
Показал фотографию ребятишкам возле пиццерии "Перри" на втором этаже.  Они
пожали  плечами.  Остин  заметил,  что  охранник   смотрит   на   него   с
любопытством. Взвесив все за и против, он направился к нему и тоже показал
снимок, попросив помочь найти мальчика.
     Джон, торчавший в зале игровых  автоматов,  с  головой  ушел  в  игру
"Ракетная война" - он выигрывал с очень большим счетом. Джон ловко отражал
нападение   вражеских   межконтинентальных    ракет    с    разделяющимися
боеголовками. Они сыпались на него градом. Три... нет, четыре... нет, пять
штук одновременно! Джон старался реагировать как можно  быстрее,  но  даже
ему это было не под силу. Над взлетевшим на воздух миром разрослось  белое
облако, похожее на гриб.
     Игра окончена.
     На табло появился результат. Джон оказался  на  третьем  месте  среди
игравших, но войну он тем не  менее  проиграл.  Раздосадованный  мальчуган
нехотя отошел от автомата и оглянулся, ища, во что бы еще поиграть.
     В эту минуту за окном показался полицейский  Остин.  Его  взгляд  был
устремлен туда,  где  только  что  стоял  Джон...  Но  мальчик  уже  успел
смешаться с толпой.
     Полицейский двинулся дальше и вскоре скрылся из виду.
     Джон остановился у следующего автомата и порылся в карманах.  Жетонов
у него было полно. Он юркнул в кабинку.
     Терминатор  пробирался  сквозь  толпу  покупателей,  как  Пол  Баньян
[согласно американской легенде, дровосек,  совершавший  с  помощью  своего
синего быка, Малыша, невероятные подвиги] сквозь лесную чащу, и  при  этом
еще умудрялся нести в упаковке  букет  роз  с  длинными  стеблями,  словно
парень, спешащий на любовное свидание. Он вел поиски методично, зная,  что
цель близка. Вглядывался в  каждое  лицо,  но  ни  одного,  занесенного  в
память, ему не поп я далось.
     Рано или поздно...
     Остин  дошел  до  конца  галереи.  Он  уже  успел   бегло   осмотреть
магазинчики на всех этажах.  Джона  Коннора  нигде  не  было.  Полицейский
повернулся и пошел назад тем же путем: мимо  закусочной,  где  продавались
бутерброды с сосисками, обувного отдела, подарочного, пиццерии, кафе,  где
можно было поесть такое [латиноамериканское кушанье:  маисовые  лепешки  с
мясом  и  соусом],  книжной  лавки,  зала   игровых   автоматов,   рыбного
ресторана...
     Остин решил возвратиться к игровым автоматам. У входа  стояла  дюжина
ребятишек. Они хвастались друг перед другом выигрышами. Поток  посетителей
увеличивался. Остин решил более тщательно осмотреть зал.
     Он оказался среди гомонивших и носившихся взад и вперед детей.
     В противоположном конце зала Джон вел прицельный огонь по МИГам.  Тим
незаметно приблизился и тронул приятеля за плечо;  он  старался  сохранять
самообладание, но это у него не очень получалось. В  его  голосе  слышался
еле сдерживаемый страх.
     - Тебя тут ищет легавый.
     - Отвяжись, - сказал Джон и дернул плечом.
     - Да честное слово! Смотри!
     Джон  знал,  что  это  вранье,  но  все-таки  выглянул,  прячась   за
автоматом. Высокий, худощавый человек в форме показывал стоявшим  рядом  с
ним мальчишкам какую-то фотографию. Они смотрели  на  нее,  наморщив  лбы.
Потом один кивнул в сторону Джона.
     Сердце Джона учащенно забилось. Он быстро присел на корточки  -  ведь
полицейский повернул голову и чуть  было  его  не  увидел.  Затем  мальчик
крадучись обошел  автомат  с  другого  конца  и  кинулся  прочь,  спасаясь
бегством.
     Мать очень рано втолковала  ему,  что  от  полицейских  нельзя  ждать
ничего хорошего.
     Остин увидел, как Джон бежит вдоль игровых автоматов. Не  раздумывая,
он ринулся за ним.
     Глянув через плечо, Джон убедился, что сбываются его худшие опасения:
легавый преследовал его, проталкиваясь сквозь толпу. Мальчик припустил еще
быстрее, пытаясь не сбить  с  ног  стоявшего  посреди  прохода  невысокого
толстого подростка.
     Легавый догонял его, причем несся напролом и сбил толстого паренька с
ног. За спиной полицейского бурлила толпа.
     Джон все понял и пустился бежать сломя голову.
     Полицейский не отставал.
     Он расшвыривал попадавшихся на пути детей, словно  теннисные  мячики.
Джон миновал служебное помещение и  склад,  увернулся  от  управляющего  и
через  пожарную  дверь  выскочил  в  служебный  коридор.  Длинный,   плохо
освещенный туннель вел