Джон Варли
Ретроградное лето
Я был в космопорту за час до прилета с Луны моей сестры - клона. Отчас-
ти из-за того, что мне не терпелось ее увидеть. Она была на три земных года
старше меня, и мы никогда не встречались. Но, признаюсь, я не упускал ни од-
ного случая попасть в порт и про посмотреть на прилетающие и улетающие ко-
рабли. Я еще не бывал в космосе. Когда-нибудь я это сделаю, но не как пасса-
жир. Я собираюсь поступить в школу пилотов. Мне трудно было удерживать в го-
лове время прибытия челнока с Луны, потому что меня по - настоящему интере-
совали лайнеры, отбывающие во все самые отдаленные места системы. Сегодня
"Элизабет Браунинг" отправлялась в прямой высокоскоростной рейс к Плутону с
заходом в кометную зону. Корабль стоял на поле в нескольких километрах от
меня, принимая на борт пассажиров и груз. Груза было совсем немного. "Брау-
нинг" - корабль класса "люкс", на котором вы доплачиваете за то, что вас по-
мещают в заполненную жидкостью каюту, напичкивают разными препаратами и во
время всего экспрессного полета с пятикратным ускорением кормят через тру-
бочку. Через десять дней на подходе к Плутону вас сбрасывают в осадок и про-
пускают через десятичасовую процедуру физической реабилитации.
Такое же путешествие можно проделать и за четырнадцать дней при двух
"g" и испытывая лишь легкий дискомфорт, но, может, для кого-то такой полет
себя оправдывает. Я заметил, что "Браунинг" никогда не ломится от пассажи-
ров. Я вполне мог пропустить прибытие лунного челнока, но буксир опустил его
между мной и "Элизабет". Его подвели к причалу номер девять, углублению в
грунте в нескольких сотнях метров от меня, и я спустился в ведущий туда тун-
нель. Я подошел как раз вовремя, чтобы увидеть, как буксир отсоединился и
взмыл в небо встречать следующий корабль. Лунный челнок оказался идеально
отражающей свет сферой, стоящей в середине посадочного причала. Пока я под-
нимался к нему, силовое поле расширилось, накрыв весь причал, и отсекло лучи
летнего солнца. Под купол рванулись потоки воздуха, и через пару минут мой
костюм отключился. Я внезапно вспотел, страдая от жара, который еще не успел
рассеяться. Костюм опять отключился слишком рано. Надо будет его проверить.
А пока мне оставалось лишь приплясывать, чтобы поменьше касаться голыми пят-
ками раскаленного бетона. Когда температура упала до стандартных двадцати
четырех градусов, поле вокруг челнока отключилось. От него осталось лишь
хрупкое переплетение палуб и переборок, а люди выглядывали наружу сквозь ис-
чезнувшие внешние стены их кают. Я присоединился к кучке людей, собравшихся
возле трапа. Я видел фотографию своей сестры, но она была сделана давно. Ин-
тересно, узнаю ли я ее? Это оказалось нетрудным. Я заметил ее еще на вершине
трапа, одетую в глупо выглядевший здесь плащ, какие носят на Луне, и с гер-
метичным чемоданом в руке. Я был уверен, что не ошибся, потому что она выг-
лядела в точности как я, если не считать, что она был а женщиной, и к тому
же нахмуренной. Может, повыше меня на несколько сантиметров, но лишь оттого,
что выросла при меньшей гравитации. Я протолкался к ней и взял ее чемодан.
- Добро пожаловать на Меркурий, - сказал я как можно более приветливо.
Она оглядела меня с головы до ног. Не знаю почему, но я ей сразу не понра-
вился, или мне так показалось. Наверное, она невзлюбила меня еще раньше, чем
увидела.
- Ты, должно быть, Тимми, - сказала она. Этого я уже не смог стерпеть.
Всему есть предел.
- Тимоти. А ты моя сестра Джу.
- Джубилант.
Да, приятное оказалось знакомство... Она огляделась, наблюдая за людс-
кой суетой на посадочном причале. Потом подняла глаза к угольно - черной
внутренней поверхности силового купола. Мне показалось, что она непроизволь-
но отпрянула.
- Где я могу арендовать костюм? - спросила она. - Хочу, чтобы мне его
установили раньше, чем у вас случится очередная авария.
- Не настолько уж у нас все плохо, - сказал я. - Они, действительно,
случаются у нас здесь чаще, чем у вас на Луне, но тут уж ничего не подела-
ешь. - Я зашагал к отделу Общего жизнеобеспечения, она пристроилась рядом.
Идти ей было трудновато. Ни за захотел бы стать лунатиком; куда бы они не
попали, им везде тяжело.
- Во время полета я прочитала, что именно в этом космопорту всего четы-
ре луноцикла назад был пробой защитного поля. Не знаю почему, но я напрягся.
Конечно, у нас случаются пробои, но нельзя же обвинять в них н а с. Кора
Меркурия подвергается постоянным приливным напряжениям, отсюда и многочис-
ленные толчки. Любая система выйдет из строя, если ее достаточно долго тряс-
ти.
- Ну и что, - сказал я, стараясь не раздражаться. - Так получилось, что
я в то время был здесь. Это произошло в середине прошлого темногода. Разгер-
метизировалось примерно десять процентов подземных переходов, но все испра-
вили через несколько минут не погиб.
- Пары минут более, чем достаточно, чтобы человек без костюма погиб,
верно? - Что я мог на это ответить. Кажется, она решила, что выиграла очко.
- Так что я почувствую себя намного лучше, когда залезу в один из мест-
ных костюмов.
- Ладно, давай раздобудем тебе костюм. - Я пытался что-нибудь приду-
мать, чтобы возобновить разговор и заполнить паузу. Мне показалось, что она
низкого мнения об инженерах жизнеобеспечения Меркурия, и хочет излить это
презрение на меня.
- На кого ты учишься? - поинтересовался я. - Школу ты уже должна была
закончить. Чем собираешься заняться?
- Хочу стать инженером систем жизнеобеспечения.
- Вот как...
Я вздохнул с облегчением, когда ее, наконец, уложили на стол, присоеди-
нили кабель от компьютера к разъему на затылке и отключили контроль движений
и ощущений. Остаток пути до отдела ОЖ превратился в непрерывную лекцию о не-
достатках муниципальной службы воздухообеспечения в Порту Меркурий. В голове
перемешались безотказные датчики давления с пятикратным дублированием, само-
герметизирующиеся запоры и аварийные тренировки с имитацией пробоя. Конечно,
все это у нас б ы л о, и ничуть не хуже, чем у них на Луне . Но предел того,
что можно достичь, когда толчки сотрясают все вокруг сотню раз в день - 99
процентов безопасности. Джубилант только фыркнула, когда я щегольнул этой
цифрой. Она выдала мне число с пятнадцатью десятичными знаками, и все - де-
вятки. Таким был фактор безопасности на Луне. Я смотрел на то, из-за чего
нам не требовалась такая степень безопасности, и что сейчас находилось в ру-
ках хирурга. Тот вскрыл ей грудную клетку и удалил левое легкое, а теперь
помещал в полость генератор костюма. Он выглядел очень похоже на вынутое
легкое, только был сделан из металла и до блеска отполирован. Хирург подклю-
чил его к трахее и концам пульмонарных артерий и кое-что немного подстроил.
Затем он закрыл шов и смазал места надрезов соматическим заживителем. Через
тридцать минут она уже сможет стать, а швы полностью затянутся. Единственным
следом от операции окажется золотая пуговка входного клапана под левой клю-
чицей. И если в следующее мгновение давление упадет на два миллибара, ее ок-
ружит силовое поле. Это и будет меркурианский костюм. Она будет в большей
безопасности, чем когда-либо в жизни, даже в своих хваленых лунных коридо-
рах. Пока Джубилант оставалась без сознания, хирург немного подстроил конт-
роллер моего костюма. Затем он вставил в нее вторичные блоки: в гортань во-
кодер размером с горошину, чтобы она могла говорить, не вдыхая и не выдыхая,
а в оба средних уха - сдвоенные радиорецепторы. Потом он отсоединил разъем
от ее мозга, и она села. Теперь она выглядела вроде бы немного приветливее.
Прожив час с полностью отключенными ощущениями, становишься после возвраще-
ния более открытым и расслабленным. Она начала снова облачаться в свой лун-
ный плащ.
- Он ведь просто сгорит, когда ты выйдешь наружу, - заметил я.
- О, конечно. Я думала, мы пойдем по туннелю. Но у вас здесь не так уж
много туннелей, верно? Просто вы не можете поддерживать их герметичность,
так? Тут я действительно н а ч а л на нее злиться за нападки на наших специ-
алистов.
- Самым трудным для тебя будет научиться не дышать.
Мы стояли в западном портале, глядя сквозь силовую завесу, отделяющую
нас от внешнего мира. От завесы веяло теплым ветром, как это всегда бывает
летом. Он образуется от того, что близлежащий воздух нагревается теми свето-
выми лучами, которым дозволено проникать внутрь, чтобы можно было сквозь за-
весу видеть. Было начало ретроградного лета, когда солнце в зените движется
назад и поливает нас тройным потоком света и излучений. Порт Меркурий распо-
ложен в одной из горячих точек, где ретроградное движение солнца совпадает с
солнечным полднем. Поэтому даже сквозь силовую завесу, отфильтровывающую
весь спектр излучений кроме узенького участка видимого света, проникали лучи
с высокой энергией.
- Есть ли какие-нибудь хитрости, которые мне следует знать?
Надо отдать ей должное; она вовсе не глупа, просто чересчур критически
настроена. Когда дело дошло до обращения с костюмом, она полностью сосредо-
точилась на освоении того, в чем я хорошо разбирался.
- Ничего особенного нет. Через несколько минут ты ощутишь сильнейшее
желание сделать вдох, но оно будет чисто психологическим. Твоя кровь будет
насыщена кислородом. Просто мозг станет чувствовать себя непривычно. Но это
пройдет. И не пытайся дышать, когда говоришь. Достаточно имитировать речь, а
все остальное сделает радиоустройство в гортани. Я немного порылся в памяти
и решил рассказать ей еще кое-что, задаром.
- Если у тебя есть привычка разговаривать сама с собой, то постарайся
побыстрее от нее избавиться. Твой вокодер уловит это бормотание, даже если
ты просто станешь размышлять слишком громко. Ты ведь знаешь, что голосовые
связки иногда непроизвольно повторяют то, о чем ты думаешь. Тогда ты станешь
раздражать окружающих.
Она улыбнулась мне, впервые за все время. Я почувствовал, что она начи-
нает мне нравиться. Мне всегда этого х о т е л о с ь, но это оказался первый
случай, который она мне предоставила.
- Спасибо. Я запомню. Пойдем?
Я вышел наружу первым. Проходя сквозь силовую завесу, вы ничего не ощу-
щаете. Если внутри у вас не установлен генератор костюма, то поле вас просто
не пропустит, а когда включается генератор, то в момент прохождения поле вас
обволакивает. Я обернулся, но увидел только совершенно плоское, идеально от-
ражающее зеркало. Пока я смотрел, в нем образовалось вздутие в форме обна-
женной женщины, которое тут же от него отделилось.Это была закутанная в се-
ребро Джубилант. Генератор образует поле, обтекающее контуры тела, но на
расстоянии от одного до полутора миллиметров. Оно осциллирует в этих преде-
лах, и изменение объема выбрасывает двуокись углерода через клапан. Вы од-
новременно удаляете отработанный газ и охлаждаетесь . Поле полностью отража-
ющее, только напротив глаз есть два окошка размером со зрачок, которые пере-
мещаются одновременно с движением глаз и пропускают достаточно света, чтобы
видеть, но не ослепнуть.
- Что случится, если я открою рот? - промычала она. Чтобы четко гово-
рить через вокодер, требуется определенный навык.
- Ничего. Поле закрывает и рот, и ноздри. В горло оно не войдет. Через
несколько минут она сказала:
- Мне очень хочется вздохнуть. - Но она пересилила себя. - Почему так
жарко?
- Потому что наиболее эффективно отрегулированный костюм не пропускает
столько двуокиси углерода, чтобы охладить тебя ниже тридцати градусов. Так
что придется немного попотеть.
- Больше похоже на тридцать пять или сорок.
- Тебе только кажется. Можешь изменить настройку костюма, если повер-
нешь патрубок воздушного клапана, но тогда вместе с углекислым газом станешь
терять и часть кислорода, а никогда нельзя сказать, когда тебе этот резерв
потребуется.
- А запас большой?
- Хватает на сорок восемь часов. Поскольку костюм вводит кислород прямо
тебе в кровь, мы используем его примерно на девяносто пять процентов, а не
выбрасываем большую его часть для охлаждения, как в ваших костюмах для луна-
тиков. - Я не удержался от шутки.
- Правильное слово - "лунарианских", - произнесла она ледяным тоном.
Подумаешь... Я даже не знал, что это звучит оскорбительно.
- Думаю, сейчас стоит пожертвовать частью запаса кислорода ради комфор-
та. Мне и так плохо из-за повышенного тяготения, не хватает только свариться
с собственном соку.
- Дело твое. Ты же эксперт по жизнеобеспечению. Она взглянула на меня,
но не думаю, чтобы ей было привычно читать выражения на зеркальном лице. Она
повернула патрубок, выступающий над левой грудью, и поток пара из него сразу
увеличился.
- Это охладит тебя примерно до двадцати градусов и оставит запас кисло-
рода часов на тридцать. Но, конечно, в идеальных условиях - если сидеть и не
шевелиться. Чем больше усилий ты делаешь, тем больше кислорода теряется на
охлаждение. Она прижала руки к губам. - Тимоти, ты хочешь сказать, что мне
не следует увеличивать охлаждение? Я сделаю так, как ты скажешь.
- Нет, думаю, все обойдется. До моего дома добираться минут тридцать. А
насчет гравитации ты права; ты наверняка заслужила отдых. Но как разумный
компромисс я поднял бы температуру до двадцати пяти градусов. Она молча пе-
ренастроила клапан.
Джубилант пришла к выводу, что глупо делать транспортный конвейер из
двухкилометровых секций. Она жаловалась мне на это первые несколько раз,
когда мы сходили с конца одной и вступали на начало следующей. Но она умолк-
ла, как только мы добрались до секции , разбитой землетрясением. Мы прошлись
пешком по временной дорожке, и она увидела, как ремонтники соединяют двадца-
тиметровый разрыв в поврежденном участке. На пути до дома произошел только
один толчок. Ничего особенного; лишь немного потрясло, так что нам пришлось
слегка потанцевать на месте, чтобы удержаться на ногах. Джубилант это вроде
бы не особенно понравилось. Я бы его и не заметил, не вскрикни она, когда
это началось. Наш дом в то время стоял на вершине холма. Мы перенесли его
туда после большого землетрясения, случившегося семь темнолет назад, которое
стряхнуло его со склона, где мы обычно жили. В тот раз я оказался погребен
на десять часов - первый случай, когда меня пришлось откапывать. На Меркурии
не любят жить в долинах. Во время больших толчков их обычно заваливает об-
ломками. Если вы живете на вершине склона, у вас появляется больше шансов
оказаться на оползне, а не под ним. Кроме того, нам с матерью нравился в ид
сверху. Джубилант он тоже понравился. Она сказала об этом, когда мы стояли
возле дома и смотрели на долину, которую только что пересекли. В тридцати
километрах от нас на вершине хребта виднелся Порт Меркурий. На таком рассто-
янии можно было разглядеть лишь полусферы самых больших зданий. Но больше
всего Джубилант заинтересовали горы в противоположной стороне. Она показала
на светящееся фиолетовое облако, которое поднималось из-за одного из скло-
нов, и спросила, что это такое.
- Это ртутный грот. Он всегда так выглядит в начале ретроградного лета.
Мы потом туда сходим. Думаю, он тебе понравится. Дороти поздоровалась с на-
ми, когда мы прошли сквозь стену. Я не мог понять, что так волнует маму. Она
была весьма рада снова увидеть Джубилант через семнадцать лет и все повторя-
ла всякую ерунду о том, как она выросла и какой красавицей стала. Она поста-
вила нас рядом и заявила, что мы очень похожи. Конечно, как ж е иначе, ведь
мы генетически одинаковы. Сестра оказалась на пять сантиметров выше, но на-
верняка станет на столько же короче, прожив несколько месяцев при меркуриан-
ской гравитации.
- Она точно такая же, каким ты был два года назад, перед последним Из-
менением, - сказала мне мать. Тут она немного преувеличила; я не был нас-
только сексуально зрелым в последний раз, когда был женщиной. Но, в сущнос-
ти, она права. И Джубилант, и я генетически были мужчинами, но мама изменила
мой пол, когда я впервые появился на Меркурии, мне тогда было несколько ме-
сяцев. Первые пятнадцать лет своей жизни я был девочкой. Я уже подумывал о
том, чтобы сделать обратное Изменение, но это еще успеется.
- Ты хорошо выглядишь, Блеск, - сказала Джубилант. Мать на мгновение
нахмурилась.
- Я теперь Дороти, дорогая. Я взяла себе другое имя, когда мы сюда пе-
ребрались. На Меркурии пользуются Старыми Земными именами.
- Прости, я забыла. Моя мать обычно называла тебя Блеск, когда говорила
о тебе. До того, как она, то есть, то того, как я... Наступило неловкое мол-
чание. Я почуял, что от меня что-то скрывают, и навострил уши. Я очень наде-
ялся, что смогу кое-что узнать от Джубилант, то, что Дороти мне никогда не
говорила, сколько бы я ее ни упрашивал. Теперь я хотя бы знаю, с какого мес-
та н начинать трясти Джубилант. Тогда меня приводил в отчаяние факт, что я
так мало знаю о тайне того, почему меня привезли расти на Меркурий, а не ос-
тавили на Луне, и почему у меня сестра - клон. Близнецы - клоны явление дос-
таточно редкое, так что я с неизбежностью заинтересовался тем,к это удалось
сделать. Это не было проявлением социальной слабости, вроде детской ревности
или чего-то такого же неприличного. Но я рано научился не говорить об этом
своим друзьям. Им захотелось бы узнать, как это случилось, как моей матери
удалось обойти законы, запрещающие такое нечестное преимущество. Один взрос-
лый - один ребенок; вот первый моральный урок, который все усваивают еще
раньше, чем "не убий". Мать не сидела в тюрьме, значит, все было проделано
законно. Но как? И почему? Она не скажет, но, может, это сделает Джубилант?
Обед был съеден в напряженной тишине, нарушаемой робкими попытками на-
чать разговор. Джубилант страдала от смены обстановки и нервного потрясения.
Я мог ее понять, глядя вокруг ее глазами. Лунатики, извините, лунариане, всю
свою жизнь проводят в глубоких подземных помещениях и привыкли к необходи-
мости окружать себя твердыми вещественными стенами. Они редко выходят нару-
жу. Когда это случается, они опять-таки облачаются в кокон из стали и плас-
тика, который ощущают вокруг себя, и выглядывают из него через окошко. Она
чувствовала себя выставленной напоказ и беззащитной, и пыталась храбро это
перенести. Находясь внутри дома из силового пузыря, вы можете с равным успе-
хом считать, что сидите на платформе под пылающим солнцем. Изнутри пузырь не
виден. Поняв, что именно ей мешает, я включил поляризацию. Теперь пузырь
стал виден как дымчатое стекло.
- О, не надо, - бодро произнесла она. - Нужно к этому привыкать. Мне
только хочется, чтобы у вас где-нибудь были стены, на которые я могла бы
иногда поглядывать. Стало еще более очевидно, что Дороти что-то тревожит.
Она не заметила, что Джубилант не в своей тарелке, а это на нее не похоже.
Ей следовало бы повесить несколько занавесок и дать нашей гостье чувство
замкнутого пространства. Я кое-что узнал из дерганного разговора за столом.
Джубилант развелась со своей матерью, когда ей было десять лет, в совершенно
невероятном для таких поступков возрасте. Единственным основанием для разво-
да в таких случаях может быть только нечто действительно из ряда вон выходя-
щее, вроде сумасшествия или религиозного евангелизма. Я мало что знал о при-
емной матери Джубилант - даже не помнил ее имя, - но мне было известно, что
они с Дороти были на Луне добрыми приятельницами. Каким-то образом вопрос о
как и почему Дороти бросила своего ребенка и привезла меня, отрезанный ло-
моть, на Меркурий, был связан и с их взаимоотношениями.
- Насколько я помню, мы так и не смогли сблизиться, - говорила Джуби-
лант. - Она рассказывала мне какую-то чушь. По - моему, она не смогла прис-
пособиться к ситуации. Я не могу выразить это словами, но суд со мной согла-
сился. Помогло и то, что у меня хороший адвокат.
- Может, отчасти дело было в необычном родстве, - с надеждой произнес
я. - Вы понимаете, что я хочу сказать. Разве обычное дело, что ребенок рас-
тет у приемной матери, а не с настоящей? Мои слова были встречены таким гро-
бовым молчанием, что я подумал, не стоит ли мне помалкивать до конца обеда.
Они обменялись многозначительными взглядами.
- Да, отчасти могло быть и из-за этого. Но все равно, через три года
после твоего отлета на Меркурий я поняла, что больше так не могу. Лучше мне
было бы уехать с тобой. Я была всего лишь ребенком, но даже тогда мне этого
хотелось. - Она умоляюще посмотрела на Дороти, которая уставилась в стол.
Джубилант перестала есть.
- Наверное, не стоило об этом говорить. К моему удивлению, Дороти сог-
ласилась. Теперь мне больше ничего не светило. Они не станут об этом гово-
рить, потому что что-то от меня скрывают.
После обеда Джубилант немного вздремнула. Она сказала,что хочет сходить
со мной к гроту, но ей надо отдохнуть, ведь здесь другая гравитация. Пока
она спала, я еще раз попытался уговорить Дороти рассказть мне историю ее
жизни на Луне.
- Но почему я в о о б щ е появился на свет? Ты говоришь, что оставила
Джубилант, собственного трехлетнего ребенка, с подругой, которая позаботи-
лась бы о ней на Луне. разве тебе не хотелось взять ее с собой? Она устало
посмотрела на меня. На эту тему мы уже говорили.
- Тимми, ты уже три года, как взрослый. Я говорила тебе, что ты волен
уйти от меня, если хочешь. Ты в любом случае скоро это сделаешь. Больше я
ничего не хочу об этом слышать.
- Ты же знаешь, мама, я не могу настаивать. Но неужели ты меня настоль-
ко не уважаешь, что продолжаешь рассказывать старые сказки? Наверняка ты
многого не договариваешь.
- Да! Многого. Но я предпочитаю оставить все это в прошлом. Это мое
личное дело. Неужели ты так мало уважаешь меня, что не можешь перестать меня
терзать? - Я никогда не видел ее такой взволнованной. Она вскочила, прошла
сквозь стену и зашагала вниз склону. Спустившись до середины, она побежала.
Я рванулся ей вслед, но через несколько шагов вернулся. Я не знал, что ска-
зать ей такого, чего бы я уже не говорил.
Мы добирались до грота не торопясь. После отдыха Джубилант почувствова-
ла себя намного лучше, но ей все равно было трудно взбираться на некоторые
крутые склоны. Я не был в гроте уже четыре светогода, а не играл в нем еще
дольше. Но для других ребят он продолжал оставаться любимым местом. Там их
было множество. Мы стояли на узком карнизе над ртутным озером, и на этот раз
Джубилант была действительно потрясена. Озеро находится на дне узкого
ущелья, давным-давно перегороженного обвалом после землетрясения. Одна сто-
рона ущелья постоянно в тени, потому что оно вытянуто на север, а на нашей
широте солнце никогда не поднимается достаточно высоко. На дне ущелья - озе-
ро, двадцать метров в ширину, сотня в длину и около пяти в глубину. Мы дума-
ем, что у него такая глубина, но попробуйте измерить глубину ртутного озера.
Кусок свинца тонет в нем медленно, словно в густой патоке, а все остальное
просто плавает. Ребята вытянули на середину солидного размера глыбу и ката-
лись на ней, как на лодке. Все это хорошо, но стояло ретроградное лето, и
температура поднималась все выше и выше. Поэтому ртуть нагрелась почти до
точки кипения, и весь район грота был затянут плотными ртутными испарениями.
Когда сквозь пары пролетали потоки электронов от солнца , они вспыхивали,
переливаясь и мерцая призрачным индиговым штормом. Уровень озера понижался,
но оно никогда не выкипало полностью, потому что на теневой стороне скалы
пары снова конденсировались и стекали обратно.
- А как оно образовалось? - спросила Джубилант, перестав, наконец,
ахать и охать.
- Отчасти оно естественное, но пополняется в основном благодаря фабри-
кам Порта. Ртуть получается как побочный продукт каких-то реакций синтеза,
ей не могут найти применение, вот и сливают наружу. Ее пары слишком тяжелы,
чтобы далеко улететь, и весь темногод она конденсируется в долинах. Эта со-
бирает их особенно удачно. Я любил здесь играть, когда был помоложе. Озеро
произвело на нее большое впечатление. На Луне ничего похожего нет. Насколько
я слышал, ее поверхность - унылая равнина, на которой миллионы лет ничего
даже не шевельнется.
- Никогда не видела такой красоты. Слушай, а что в нем можно делать?
Конечно же, оно слишком плотное, чтобы в нем можно было плавать.
- Никогда не слышал более правдивых слов. Все, что ты сможешь - погру-
зить в него руку на полметра. Если сумеешь встать и удержать равновесие, то
погрузишься сантиметров на пятнадцать. Но это вовсе не значит, что в нем
нельзя плавать, только плыть надо поверхности. Пошли вниз, я тебе покажу.
Она пошла за мной, все еще не в силах оторвать глаз от ионизированного обла-
ка. Оно может вас просто загипнотизировать. Сначала вам кажется, что оно
пурпурное, затем краем глаза вы начинаете различать другие цвета. Их нельзя
увидеть прямо, они слишком слабы. Но они есть. Из-за локальных примесей дру-
гих газов. Я понимаю людей, делавших лампы на парах ионизированных газов:
неона, аргона, ртути и так далее. Войти в ртутное ущелье-то же самое, что
шагнуть в сияние одной из тех старинных ламп. На середине спуска Джубилант
потеряла равновесие. Когда она шлепнулась на зад и заскользила вниз, поле ее
костюма от удара о грунт уплотнилось, и когда она плюхнулась в озеро, то
превратилась по дороге в жесткую статую, замершую в нелепой позе, в которой
она пыталась затормозиться. Она заскользила по поверхности и легла на спину
отдохнуть. Я лег на ртуть и легко преодолел то расстояние, что нас разделя-
ло. Она попыталась встать и обнаружила, что это невозможно. Тут она засмея-
лась, поняв, что, должно быть, выглядит очень глупо.
- Устоять хоть недолго просто нельзя. Смотри, как надо двигаться. - Я
перевернулся на живот и стал делать руками плавательные движения. - Руки на-
до вытянуть перед собой и длинным плавным взмахом отвести назад. Чем глубже
они погружаются в ртуть, тем быстрее плывешь, но до тех пор, пока не затор-
мозишь пальцами ног. Трения на поверхности почти нет. Вскоре она в полном
восторге уже плавала рядом со мной. Мне тоже было весело. И почему мы забра-
сываем многие развлечения детства, когда вырастаем? Во всей Солнечной систе-
ме не найдешь ничего сравнимого с плаванием на ртути. Ко мне вернулись забы-
тые ощущения, несравнимое удовольствие от скольжения по зеркальной поверх-
ности, когда подбородок гонит перед тобой маленькую волну. А раз глаза нахо-
дятся совсем низко, то впечатление скорости создается просто ошеломляющее.
Несколько ребят играло в хоккей. Мне хотелось присоединиться к ним, но по
тому, как они смотрели на нас, я понял, что мы их слишком переросли, и вооб-
ще нам здесь уже не место. Ладно, переживу. Плавая, я и так получал массу
удовольствия. Через несколько часов Джубилант сказала, что хочет отдохнуть.
Я показал ей, как это можно сделать, не возвращаясь на берег, если широко
раздвинуть ноги и образовать из них треугольник. Если не ложиться, то это
единственный возможный способ, в любой друго й позе вы просто опрокинетесь.
Джубилант удовольствовалась тем, что легла.
- До сих пор не могу привыкнуть, что можно смотреть прямо на солнце, -
сказала она. - Я даже начинаю думать, что ваша система лучше нашей. Я имею в
виду встроенные костюмы.
- Я думал об этом, - сказал я. - Вы, лунати... лунариане, не проводите
на поверхности столько времени, чтобы это сделало силовой костюм необходи-
мостью. Он был бы слишком неудобен и дорог, особенно для детей. Ты не пове-
ришь, во сколько обходится замена костюмов, когда ребенок растет. Дороти за
двадцать лет еще не расплатилась с долгами.
- Да, но дело могло оказаться стоящим. Конечно, ты прав в том, что оно
влетит в копеечку, но уж я-то из него не вырасту. На сколько его хватает?
- Их следует заменять каждые два - три года. - Я зачерпнул горсть ртути
и стал капать ей на грудь. Я хотел сообразить, как бы невзначай перевести
разговор на Дороти и на то, что Джубилант о ней знала. После нескольких неу-
дачных попыток я отбросил хитрость и спросил напрямую про то, о чем они ста-
рались не говорить. Она тоже не оказалась разговорчивой.
- Что это там за пещера? - спросила она, переворачиваясь на живот.
- Это грот.
- А что внутри?
- Покажу, если все расскажешь.
Она посмотрела мне в глаза.
- Не будь ребенком, Тимоти.Если твоя мать захочет рассказать тебе о
своей жизни на Луне, то сама и расскажет. Это не мое дело.
- Я не стану вести себя по - детски, если вы перестанете обращаться со
мной, как с ребенком. Мы взрослые. Ты можешь рассказать мне все, что захо-
чешь, не спрашивая мою мать.
- Хватит об этом.
- Как раз это мне обычно и говорят. Ладно, тогда иди в грот сама.
И она пошла. Я сидел на озере и кипел от ярости. Терпеть не могу, когда меня
водят за нос, а особенно не выношу, когда мои родственники шушукаются у меня
за спиной. Я был немного озадачен, обнаружив, насколько важным стало для ме-
ня желание узнать истинную историю переезда Дороти на Меркурий. Я прожил
семнадцать лет ничего не зная, и это мне не повредило. Но теперь, вспомнив
все то, что она рассказывала мне в детстве , я понял, что то была чушь. Поя-
вившись здесь, Джубилант заставила меня все переосмыслить. Почему Дороти
вместо нее забрала клонированного младенца?
Грот - это пещера в начале ущелья, из которой вытекает ртутный ручеек.
Он не перестает течь весь светогод, но самым обильным становится в разгаре
лета. Ручеек образуется из ртутных паров, которые конденсируются на стенах
пещеры и стекают на пол. Я нашел Джубилант в центре ртутной лужи, очарован-
ную открывшимся ей зрелищем. Из пещеры ионизационное свечение кажется намно-
го ярче, чем снаружи, где ему приходится состязаться с солнечным светом. До-
бавьте к этому тысячи тоненьких струек ртути, бросающих разноцветные зайчи-
ки, и вы получите такое место, в которое можно поверить, лишь зайдя внутрь
него.
- Слушай, извини, что я к тебе лез со всякими глупостями. Я...
- Ш - ш - ш! - Она махнула рукой, чтобы я замолчал. Она любовалась кап-
лями, падающими с потолка и без всплеска исчезающими в лужицах на полу пеще-
ры. Я сел рядом и тоже стал смотреть.
- Я бы не отказалась здесь поселиться, - сказала она через час.
- А я, наверное, и не собираюсь жить где-то в другом месте.
Она взглянула на меня, но снова отвернулась. Ей хотелось увидеть мое лицо,
но смогла она увидеть лишь свое искаженное отражение.
- А я думала, ты хочешь стать капитаном космолета.
- Конечно. Но я всегда буду возвращаться сюда. - Я помолчал несколько
минут, размышляя о том, что в последнее время тревожило меня все чаще и ча-
ще.
- Вообще-то, я могу выбрать и другую работу.
- Почему?
- Мне кажется, командовать кораблем на деле - совсем не то, что себе
представляешь. Понимаешь, что я имею в виду?
Она опять посмотрела на меня, на этот раз еще больше пытаясь рассмот-
реть выражение лица.
- Может быть. - Я знаю, о чем ты думаешь. Многие парни хотят стать ка-
питанами. Потом перерастают это желание. Может, это случится и со мной. Мне
кажется, я родился на век позднее, чем мне хотелось бы. Теперь вряд ли най-
дешь корабль, на котором бы капитан хоть чем-то отличался от актера в капи-
танской форме. Настоящие хозяева корабля - компьютеры. Они управляют в с е
м. Капитан больше не имеет над ними власти.
- А я и не подозревала, что дело зашло так далеко.
- Еще хуже. Все пассажирские линии переходят на полностью автоматизиро-
ванные корабли. Высокоскоростные рейсы уже укомплектованы ими полностью. Ис-
ходят из теории, что после десятка рейсов при пяти "g" экипаж слишком выма-
тывается. Я думал о печальном факте нашей современной цивилизации: эпоха ро-
мантики кончилась. Солнечная система приручена и покорена. Места для приклю-
чений не осталось.
- Ты мог бы отправиться в кометную зону, - предложила она.
- Это единственное, что поддерживает во мне желание учиться на пилота.
Там, где охотятся за черными дырами, компьютер не нужен. В прошлом темногоду
я уже подумывал о том, чтобы где-то подработать и купить билет на какой-ни-
будь рейс. Но все же перед этим я попробую пройти курс пилотирования.
- Наверное, так будет умнее.
- Не знаю. Поговаривают, что курсы астрогации собираются закрыть. Воз-
можно, мне придется учиться самому.
- А не пора ли нам обратно? Я скоро проголодаюсь.
- Нет. Давай еще немного посидим. Мне здесь так нравится...
Уверен, что мы просидели там часов пять, почти не разговаривая. Я спро-
сил ее, почему она интересуется системами жизнеобеспечения, и получил на
удивление откровенный ответ. Вот что она сказала о профессии, которую выбра-
ла: "После развода с матерью я обнаружила, что мне интересно создавать мес-
та, где безопасно жить. В то время я не чувствовала себя в достаточной безо-
пасности". Потом она нашла и другие причины, но призналась, что ею до сих
пор движет стремление к безопасности. Я задумался о ее странном детстве. Она
была единственным известным мне человеком, выросшим не со своей родной ма-
терью.
- Я и сама подумывала отправиться за границу системы, - сказала она
после очередного долгого молчания. - Хотя бы на Плутон. Может, мы когда-ни-
будь там встретимся.
- Все может быть.
Пол пещеры содрогнулся; не очень сильно, но достаточно, чтобы всколых-
нуть ртутные лужи и вызвать у Джубилант желание возвращаться. Мы стали про-
бираться между лужами к выходу, но тут раздался долгий рокочущий гул и фио-
летовое сияние погасло. Нас разбросало в стороны, и мы упали уже в полной
темноте.
- Что это было? - В ее голосе пробился зарождающийся страх.
- Похоже, нас завалило. Скорее всего, оползень засыпал вход. Сиди на
месте, я тебя отыщу. А.Л.
- Где ты? Не могу тебя найти. Тимоти!
- Сиди спокойно, и я отыщу тебя за минуту. Успокойся и не психуй, бес-
покоиться не о чем. Нас откопают через несколько часов.
- Тимоти. Ты где? Я не... - Она задела мое лицо ладонью и попыталась
отыскать меня в темноте.
Я прижал ее к себе и стал успокаивать. Еще утром я, наверное, погляды-
вал бы на нее с высокомерием, но теперь я начал понимать ее лучше. Кроме то-
го, никому не хочется оказаться погребенным заживо. Даже мне. Я обнимал ее,
пока не почувствовал, что она расслабилась.
- Извини.
- Не извиняйся. Когда меня завалило в первый раз, я испытывал то же са-
мое. Я просто счастлив, что ты со мной. Оказаться заваленным в одиночку го-
раздо хуже, чем быть просто погребенным заживо. Теперь садись и делай то,
что я скажу. Поверни входной клапан влево до упора. Сделала? Теперь мы рас-
ходуем наименьшее допустимое количество кислорода. А сейчас нам следует как
можно меньше шевелиться, чтобы избежать перегрева.
- Хорошо. Что дальше?
- Ладно, для начала скажи - ты в шахматы играешь?
- Что? И это все? Разве не следует послать сигнал бедствия или еще
что-то сделать?
- Уже послал.
- А что бывает, если тебя заваливает грунтом и костюм твердеет, чтобы
тебя не раздавило? Как ты тогда пошлешь сигнал?
- Он включается автоматически, если костюм отстается твердым больше ми-
нуты.
- А, понятно. Тогда "е2 - е4".
Мы забросили игру после пятнадцатого хода. Мне плохо удается удерживать
в памяти доску с фигурами, а она, хотя и прекрасно с этим справлялась, слиш-
ком нервничала, чтобы обдумывать ходы. Я тоже начал волноваться. Если вход
заблокировало так,как мне представлялось, то нас должны были откопать в те-
чение часа. В свое время я тренировался отсчитывать время в темноте и прики-
нул, что после толчка прошло уже часа два. Должно быть,оползень оказался
больше, чем я думал. Спасателям может потребоваться целый день, что бы доб-
раться до нас.
- Когда ты меня прижал, я очень удивилась, что смогла к тебе прикос-
нуться. К коже, а не к костюму.
- Кажется, я даже почувствовал, как ты вздрогнула. Дело в том, что кос-
тюмы взаимно проницаемы. Когда ты ко мне прикоснулась, у нас был один костюм
на двоих. Иногда это очень удобно. Мы лежали на озерке ртути, обняв друг
друга. Так нам было спокойнее.
- Ты хочешь сказать... а, поняла. Можно заниматься любовью, не снимая
костюма. Ты про это говорил?
- Тебе не помешало бы испробовать это, лежа на ртути. Лучше не придума-
ешь.
- А мы уже лежим на ртути. - Сейчас не до любви. Мы перегреемся. А ре-
зерв кислорода может пригодиться. Она лежала спокойно, но ее руки за моей
спиной напряглись.
- Мы сильно влипли, Тимоти?
- Нет, но, может быть, придется очень долго ждать. Пить ты наверняка
захочешь. Сможешь продержаться?
- Жаль, что мы не можем заняться любовью. Я бы отвлеклась.
- Ты сможешь продержаться?
- Смогу.
- Тимоти, я недозаправила баллон перед уходом. Это ничего?
Кажется, я не напрягся, но она меня здорово напугала. Я задумался, но
поначалу не понял, насколько это серьезно. По дороге к дому она использовала
максимум часовой запас кислорода, даже если учесть его повышенный расход на
охлаждение. Внезапно я вспомнил, какой прохладной была ее кожа, когда я ее
обнял.
- Джубилант, кода мы вышли из дома, у тебя было включено максимальное
охлаждение?
- Нет, но я включила его по дороге. Было так ж а р к о. Я чуть не поте-
ряла сознание от перенапряжения.
- И не выключала его до самого землетрясения?
- Да.
Я проделал приблизительные подсчеты, и результат мне не понравился. По
самым пессимистическим оценкам у нее осталось кислорода не более, чем на
пять часов. А вытащить нас могут и через двенадцать. Она могла сделать такие
же подсчеты не хуже меня, и не был о смысла скрывать от нее итог.
- Прижмись ко мне теснее, - сказал я. Она удивилась, потому что мы и
так уже лежали, крепко обнявшись. Но я хотел сблизить наши входные клапаны.
Я соединил их и выждал три секунды.
- Теперь давление в наших баллонах уравнялось.
- Зачем ты это сделал? О, нет, Тимоти, не надо было так. Это я винова-
та, что была так неосторожна.
- Я сделал это и ради себя. Как бы я жил дальше, если быты умерла, а я
мог тебя спасти? Подумай об этом.
- Тимоти, я отвечу на любой вопрос о твоей матери.
Вот тут я впервые взбесился. Я не рассердился на ее недальновидность и
незаправленный баллон. И даже на охлаждение.Здесь было больше моей вины, чем
ее. Степень охлаждения я превратил в какую-то игру, не внушив ей, насколько
важно сохранять достаточно большой резерв. Она не приняла меня всерьез,и те-
перь мы оба расплачивались за мою шутку. Я ошибся, предположив, что она, как
специалист по выживанию на Луне, сама о себе позаботится. Как она могла это
сделать, не имея реальной оценки местных опасностей? Но ее предложение проз-
вучало как плата за кислород, а так на Меркурии не поступают. Когда возника-
ет реальная опасность,воздухом всегда делятся безвозмездно. Благодарность
здесь оскорбительна.
- Только не думай, что ты мне д о л ж н а. Ошибаешься.
- Я не поэтому предложила. Если нам придется здесь умереть, то, по -
моему, глупо цепляться за секреты. Ведь верно?
- Если мы умрем, то какой смысл все мне рассказывать? Что мне с этого?
Так что в любом случае это бессмысленно. А пока мы даже не н а ч а л и уми-
рать.
- Это хотя бы поможет убить время.
Я вздохнул. Сейчас мне уже не было так важно узнать то,что я из нее пытался
вытянуть.
- Хорошо. Вопрос первый: почему Дороти оставила тебя на Луне, переехав
сюда? - Как только я задал вопрос, он неожиданно снова приобрел для меня
важность.
- Потому что она вовсе не наша мать. С нашей я развелась, когда мне бы-
ло десять лет. Я резко сел, впав в тупое обалдение.
- Дороти не... значит, она... она моя приемная мать? А все это время
она говорила, что...
- Нет, она не приемная твоя мать. Она твой отец.
- ЧТО?
- Она твой отец.
- Кто, черт возьми... о т е ц? Да что за бред ты несешь? Кто может во-
обще знать своего о т ц а?
- Я знаю, - просто ответила она. - А теперь и ты.
- Думаю, лучше будет, если ты расскажешь все с начала.
Она заговорила, и все встало на свои места, как бы дико ни звучали ее
слова. Дороти и мать Джубилант (м о я мать!) были членами религиозной секты
под названием "Первые принципы". Я понял, что в их учении было много диких
идей, но самой дикой из них была та, которую они называли "ядерной семьей".
Не знаю, почему они ее так назвали, наверное потому, что она была изобретена
в эпоху, когда впервые была укрощена ядерная энергия. Такая семья состояла
из отца с матерью, живущих в одном доме, и дюжины детей. "Первые принципы"
не заходили настолько далеко: они все же придерживались конвенции "один
взрослый - один ребенок" ради своего же, кстати, блага, потому что иначе их
бы просто линчевали вместо того, чтобы с отвращением, но терпеть - но им
пришлась по вкусу мысль о двоих родителях, живущих вместе и растящих двоих
детей. Поэтому Дороти и Сияние (так ее звали; на Луне они были Блеск и Сия-
ние) "поженились", и Сияние взяла на себя роль матери их первого ребенка.
Она зачала его, родила и назвала Джубилант. Затем все начало разваливаться,
что мог им предсказать любой нормальный человек. Я не очень сведущ в исто-
рии, но кое-что знаю о том, что творилось на Старой Земле. Мужья, убивающие
жен, жены, убивающие мужей, избивающие детей родители,войны, голод и тому
подобное. Не знаю, насколько это было результатом существования ядерных се-
мей, но, должно быть, тяжко было на ком-то "жениться" и слишком поздно обна-
ружить, что ты ошибся в выборе. Поэтому все вымещалось на детях. Я не социо-
лог, но кое-что соображаю. Их отношения, которые поначалу, может, блестели и
сияли,стали постепенно ухудшаться. Через три года они дошли до того,что
Блеск оказался не в состоянии находиться со своей женой на одной планете. Но
он любил ребенка, и привык думать о нем, како своем. Попытался объяснить это
на суде. В современной юриспруденции даже 1концепция отцовства воспринимает-
ся примерно так,как божественное право королей. Блеск не смог найти в зако-
нах зацепки, за которую он смог бы ухватиться. По закону ребенок принадлежал
Сиянию.
Но моя мать (приемная мать, не могу себя заставить назвать ее отцом)
нашла компромисс. Бессмысленно было оспаривать факт, что он не мог взять
Джубилант с собой. Ему пришлось сэтим смириться. Но он мог взять ее частицу.
Он так и сделал. Поэтому он прибыл на Меркурий с ребенком - клоном, изменил
свой пол и вырастил меня, не сказав ни слова о "Первых принципах". Выслушав
эту историю, я стал успокаиваться, но она, без сомнения, явилась для меня
откровением. Меня переполняли вопросы, и на некоторое время о спасении было
позабыто.
- Нет, Дороти больше не состоит в секте. Это была одна из причин разры-
ва. Насколько я знаю, Сияние сейчас ее единственный член. Она долго не про-
держится. Те пары, что образовывали секту, вволю натерзали себя в семейных
ссорах. Поэтому суд и присудил им развод. Сияние пыталась навязать мне свою
религию, и когда я рассказала о ней своим друзьям, они стали надомной сме-
яться. Мне не нравилось, когда надо мной смеются, даже когда мне было десять
лет, и я сказала на суде, что считаю свою мать сумасшедшей. Они согласились.
- Тогда... выходит, что Дороти еще не родила своего ребенка. Как дума-
ешь, сможет ли она еще это сделать? Есть у нее такое право?
- Дороти говорит, такое же, как и у всех. Судьям это может не понра-
виться, но это ее право, и они не могут его отрицать. Она смогла выбить раз-
решение вырастить тебя лишь из-за одной лазейки в законе, потому что она
отправлялась на Меркурий и выходила из под юрисдикции суда на Луне. Эту ла-
зейку закрыли вскоре после твоего отъезда. так что мы с тобой уникальная па-
ра. Что ты об этом думаешь?
- Не знаю. По - моему, лучше бы мне иметь нормальную семью. Что я те-
перь скажу Дороти? Она сжала меня в объятиях, и я был ей за это благодарен.
Я почувствовал себя совсем молодым и одиноким. Ее история все еще входила в
меня, и я со страхом думал, какой может оказаться моя реакция, когда я ее
усвою и приду к выводам.
- Я ей ничего не скажу. А зачем это делать тебе? Наверное, она решится
все тебе рассказать перед тем, как ты улетишь в кометную зону, но если и
нет,то что с того? Какое это имеет значение? Разве она не была для тебя ма-
терью? Чем ты можешь быть недоволен? Неужели биологический факт материнства
важнее всего? Думаю, что нет. По - моему, любовь важнее, а я вижу, что она
тебя любила.
- Но она же мой отец! Как я смогу это воспринять?
- Даже не пытайся. Мне кажется, что отцы любят своих детей совсем так
же, как и матери, по крайней мере тогда, когда отцовство - нечто большее,
чем просто осеменение.
- Может, ты и права. Да, наверное, права.
Она прижалась ко мне.
- Конечно, я права.
Через три часа раздался грохот и нас снова окружило фиолетовое сияние.
Мы вышли на солнечный свет, держась за руки. У входа нас ждала команда спа-
сателей, они улыбались и шлепали нас по спинам. Они заправили наши баллоны,
и мы насладились роскошной возможностью выгнать из-под костюмов пот, не жа-
лея на это кислорода.
- Сильный был оползень? - спросил я у начальника спасателей.
- Средний. Вы двое - одни из последних, кого мы откопали. Трудно приш-
лось? Я взглянул на Джубилант, которая вела себя так, словно ее воскресили
из мертвых, и с лица которой не сходила улыбка. Я немного подумал и ответил:
- Нет. Ничего особенного.
Мы поднялись по каменистому склону, и я обернулся. Толчок сбросил в
ртутную долину несколько тонн камней. Еще хуже было то, что разрушилась ес-
тественная дамба в нижнем ее конце.Большая часть ртути вышилась в широкую
долину внизу. Было ясно, что ртутный грот уже не будет тем волшебным местом,
каким он был во времена моей молодости. Жаль. Я любил его, и у меня родилось
чувство, что в нем я очень многое оставил. Я повернулся к нему спиной, и мы
пошли вниз, к дому и Дороти.
(с) 1990 перевод с английского А.Новикова
Retrograde Summer (с) 1975 by John Varley